не… ох!

– Извините, – сказала Зиба. Она попыталась стянуть ремешок через подбородок, но он сидел как влитой. Она совершенно в таких вещах не разбиралась. В детстве только в волейбол играла, обмотанная тяжелым черным платком, который плотно закрывал уши и спускался на грудь. – Я что-то упускаю, – сказала она. – Вот пряжка, вот ремешок…

– А где велосипед? – спросила Сьюзен у Мариам.

– Нет у меня велосипеда, джан.

– Так зачем же тебе шлем?

– Я собиралась покататься на велосипеде моего друга.

Сьюзен наморщила маленький лоб. Зиба, отступившись, сказала:

– Сами разберется.

– Сами дома?

– Нет, но будет с минуты на минуту. Заходите, садитесь, подождем его.

– Ох, ну и дела! – сказала Мариам. Подошла к зеркалу в золотой раме, висевшему напротив входа. – Может быть, эта пластмассовая штучка… – рассуждала она, всматриваясь в свое отражение.

– Я проверила пластмассовую штучку, – ответила Зиба. – Садитесь, Мариам. Я заварю вам чаю. А… вы сможете пить чай в шлеме?

– Не знаю, – вздохнула Мариам. – Да и не хочу! Может, просто разрезать ремешок ножницами?

– Не стоит портить новенький шлем. Заходите, подождем Сами.

Мариам вошла следом за невесткой в гостиную, но вид у нее был мрачный.

– Это Даниэлы велосипед? – спросила Сьюзен, увязавшись за Мариам.

И тут Зиба наконец расхохоталась в голос, вообразив Даниэлу Ле Февр, самую томную из подруг Мариам, вращающей педали – в костюме от Каролины Эррера и туфлях за четыреста долларов. Мариам вздохнула и опустилась на диван.

– Нет, – сказала она. – Другого моего друга. – И переменила тему. – Что ты поливала? – спросила она Сьюзен. – Уже что-то растет?

– Нет, я просто баловалась.

– Вчера я купила несколько ростков кошачьей мяты для Муша, – сказала Мариам. – Мы с тобой посадим их на грядке под окном, когда ты снова будешь у меня.

– Велосипед Дэйва? – угадала вдруг Зиба.

И тут же пожалела, что высказала догадку вслух, потому что Мариам довольно долго молчала, прежде чем ответить:

– Он прежде был Конни.

– О!

– Дэйв пригласил меня покататься за городом в выходные. Велосипед Конни так и стоит у него в гараже, но он думал, ее старый шлем уже не очень надежен.

– Совершенно правильно! – подхватила Зиба. – Это как детские сиденья для автомобиля. Их не следует перепродавать. Ограниченный срок жизни.

Можно было подумать, что обе женщины заждались своего спасителя, так резко они обернулись, когда Сами открыл дверь. Его шлем смутил гораздо меньше, чем ожидала Зиба. Только и сказал, входя:

– Привет, мама! Почему ты в шлеме?

– Думала, ты поможешь мне его снять, – ответила она.

– Конечно! – Он подошел и что-то проделал с ремешком – раздался щелчок, и Сами снял шлем с головы матери.

– Спасибо! – поблагодарила Мариам. – И тебе спасибо, ты хоть попыталась, – сказала она Зибе. Поднялась, сунула шлем под мышку и подхватила с дивана сумочку.

– Хорошей поездки в выходные, – пожелала Зиба.

– Спасибо! – повторила Мариам, уже от двери.

Сами ей вслед сказал:

– Мама! А ты потом сумеешь его снять?

– О, я справлюсь! – ответила она. – До свидания.

Похоже, ей не терпелось как можно скорее от них уйти.

В июле Мариам отправилась с ежегодным визитом в Вермонт. Муша она оставила у Сами и Зибы, и Зиба пообещала посреди недели заехать и полить цветы. Она отправилась в дом Мариам в среду утром, проводив девочек в дневной лагерь. Входя в дом Мариам, Зиба чувствовала себя чуть ли не вором: очень уж закрытой, очень личной выглядела маленькая сумрачная гостиная. Она оставила входную дверь открытой – мол, ничего тайного она тут не делает – и сразу направилась в кухню. Отметила одинокую чашку с блюдцем на краю раковины. Налила воды в лейку, которую Мариам