особый чай, покупать английское пищеварительное печенье. Требовательный.
– Неужто? – сказала Зиба. А про себя дивилась, как это Сами никогда прежде об этом не упоминал.
«Вот мужчины!» – сказала она себе. И с благодарностью подумала о том, как Сами отличается от отца. Не было на свете мужчины более последовательного, с более ровным характером и более приветливого, чем Сами, а уж как добросовестно он помогает ей по дому и с ребенком. Все женщины в ее семье только диву давались. Зиба придвинулась к мужу, насколько позволял ремень безопасности, и на миг прислонилась головой к его плечу.
– Тебе тоже с ним было нелегко, – сказала она.
Но он ответил:
– Да нет, не так уж было плохо. – И тут же: – В котором часу начинается фильм?
Мужчины.
В мае у Мариам на кухне появилось новое приспособление: электрический чайник с заварочным в паре, оба суперсовременные, из матовой стали, основание заварочного чайника точно совпадало по диаметру с отверстием большого. Не то что прежний, который приходилось выравнивать, затаив дыхание.
– О! Откуда такой? – спросила Зиба.
– Из магазина импортных товаров в Роквилле, – ответила Мариам.
– Вы ездили в Роквилл? Одна?
– Меня отвез отец Битси.
– А!
Зиба ждала продолжения. Мариам отмеривала заварку.
– Мне казалось, вы любите свой японский заварочный чайник «Тысяча лиц», – сказала наконец Зиба.
– Любила, – подтвердила Мариам. – Но и этот хорош. И к тому же… это подарок.
– А! – повторила Зиба.
Мариам повернулась спиной, так что Зиба не видела выражения ее лица.
Теперь эта тема сделалась главной при любой встрече Зибы с Битси. «Что происходит? – спрашивали они друг друга. – И зачем делать из этого секрет? Неужели Мариам и Дэйв не понимают, как рады будут их роману все до единого в обеих семьях?»
Женщины обменивались новыми уликами, которые успевали подметить: Мариам теперь не всегда имела время посидеть с девочкой; Дэйва застали за прослушиванием кассеты с иранской музыкой. Певицу звали Шуша.
– Шуша! – обрадовалась Зиба. – Это же любимая певица Мариам. И Мариам – единственный человек, кого я знаю, еще не сменивший кассеты на диски.
Зато автоответчиком она обзавелась. А ведь сколько лет Сами и Зиба уговаривали ее! Правда, поначалу она не могла толком разобраться с этим устройством и вместо ее голоса то и дело включалось стандартное приветствие. «Оставьте… пожалуйста… сообщение», – невыразительно произносил робот мужским голосом. И вдруг, таинственным образом, появилось новое обращение Мариам, хотя она и уверяла, что без помощи Сами не справится. Он приехал, чтобы настроить, а она сказала:
– О, кажется, все наладилось. Спасибо.
Можно подумать, новая запись появилась по волшебству сама собой, стоило Мариам отвернуться.
Разумеется, с автоответчиком разобрался Дэйв. Он, конечно же, и автоответчик купил – еще один подарок.
Прежде Мариам уверяла, что от этой штуковины только лишние хлопоты: «Что ты хочешь сказать, что не соизволишь позвонить второй раз, если не застанешь меня дома?» Типичное мариамство, типичное «ее величество», от чего Зиба прикрывала на миг глаза.
– О да, – сказала Битси. – Они встречаются, конечно.
– Но если так, почему бы это не признать? – спросила Зиба.
– Может быть, Мариам смущается. Она как-то сказала мне, что уже миновала эту пору, а теперь, наверное, ей неловко, оттого что она переменила свое мнение.
– Трудно себе представить, чтобы Мариам смущалась, – возразила Зиба.
Женщины улыбнулись друг другу.
Было время, Зиба не знала, как себя держать при Битси, это доходило до мучения – Битси казалась ей сильно старше, намного более опытной, такая творческая, так страстно увлечена политикой и переработкой мусора, все решения принимает информированно и осознанно. Однако так было до того, как Битси принялась на каждом шагу извиняться за свою американистость и за принадлежность к «первому миру», за «белый хлеб», как она это называла. Все время превозносила экзотическую внешность Зибы и спрашивала ее мнение по разным международным вопросам. Не то чтобы у Зибы имелось свое мнение,
