– Я уверена, что не под самую благозвучную.

– Нора! Неужели провал?

– Пианист перелицевал на свой лад вступление к “Последней розе лета”, а Шуберта мне даже не дали исполнить.

– Кто был за роялем?

– Маленький хорек в костюме.

– Это Лар Фарлонг. Он уже проделывал такое кое с кем из моих знакомых.

– В общем, я надеюсь больше с ним никогда не встретиться.

– Он полный псих, это каждый знает.

– Псих, говорите?

– Именно. Давайте выпьем кофе с пирожными и подумаем, что сказать Лори О’Киф. Вы для нее находка.

Вернувшись домой, Нора застала там Джима и Маргарет, которые беседовали в дальней комнате с Фионой.

– Мы только что говорили о Донале, – сказала Маргарет. – Я встретилась с Фелисити Барри, она логопед и работает в нескольких школах, включая колледж Святого Петра в Уэксфорде, а у них чего только нет, даже фотолаборатории и фотокружок. И многие мальчики выпускаются с превосходными оценками.

– Это школа-интернат? – уточнила Нора.

– Я с удовольствием все оплачу, особенно логопеда.

– Донал говорит лучше, иногда.

– А потом хуже, – сказала Фиона.

– А с ним обсудили? – спросила Нора.

– О, конечно, – ответила Маргарет и тут же заметила ее раздражение. – Я хочу сказать, что он как раз собирался поговорить с тобой.

– Сомневаюсь, что он приживется в интернате. Он в чем-то старше ровесников, а в чем-то младше.

– Общество сверстников может пойти на пользу, – заметила Маргарет.

Нора подумала, что без прямого участия Донала такой разговор не возник бы. Он постоянно общался с Маргарет, когда ходил к ней печатать снимки, разговаривал и с Фионой. Они расспрашивали его о нем самом, а Нора никогда не задавала подобных вопросов, но ей почему-то казалось, что она ближе к нему и он зависит от нее в вещах, которых никому не понять. Он подмечал и впитывал то, на что другие не обращали внимания, и Норе сдавалось, что он разделял ее чувства уже потому, что жил рядом. Ему уже пятнадцать, через два года отправится в Дублинский университет. Возможно, ему следовало пораньше проститься с домом, приобрести опыт и избавиться от надобности переживать за нее, но она так не думала. Доналу нравилась свобода, которую она ему предоставляла, нравилось, что она считает его взрослым. Она знала, что у его интересов глубокие корни и очень личные причины, что ему тяжело дается рутина, подневольность и невозможность побыть в одиночестве.

На следующий день Нора поговорила с сыном и поняла, что он хочет именно этого. Занятия с логопедом, фотодело. Она постаралась обрисовать, каково это – ночевать в общежитии, подчиняться бесчисленным правилам и установлениям, прописанным для каждой мелочи. Нора говорила осторожно, потому что Донал встретил в штыки ее попытку настроить его против интерната. Ей вовсе не хотелось, чтобы Донал или кто-то еще посчитал, будто она от него зависит и хочет, чтобы они с Конором еще на два года остались за стенкой от ее спальни. Донал скорее передумает, если не мешать ему. В понедельник Нора нашла телефон Фелисити Барри и позвонила ей из автомата на Бэк-роуд, но никто не ответил. Она подумала, не написать ли ей, спросить, можно ли привести Донала в частном порядке. Давно следовало так поступить.

После этого Нора бессильно наблюдала, как идея интерната постепенно обретает плоть. Хотелось бы ей знать, откуда она возникла и кто предложил ее первым. Вслух Нора не возражала, но Маргарет догадалась о ее настрое, так как предоставила Джиму сообщить, что на собрании ГАА он встретился с отцом Дойлом, президентом колледжа, и спросил, не найдется ли в Святом Петре места для Донала. Отец Дойл ответил, что будет очень рад видеть в школе сына Мориса Вебстера. Впоследствии Нора выяснила, что Донал раньше нее узнал о встрече с отцом Дойлом.

Они в очередной раз поехали в Карракло и снова сняли домик-фургон, накануне отъезда их навестили Джим и Маргарет. Нора заметила, что Донал не спешит выходить из домика и прислушивается к разговору взрослых. Заканчивался июль, и если в начале сентября он собирается уехать в интернат, то самое время окончательно решить вопрос. Близились сумерки, плавно текла беседа, и Нора поняла, что все уже решено. Она никогда не перечила Маргарет открыто, но в этот раз желание так и жгло ее. Попросит Джима свозить Донала с Конором в Уининг-Пост поесть мороженого, а сама тем временем втолкует Маргарет, что незачем вмешиваться в жизнь ее детей. Правда, Маргарет наверняка ведь полагает себя ни в чем не виноватой и заявит, что готова платить за обучение Донала, как оплачивала учебу Айны, ибо желает только добра. И выйдет, что Нора не хочет, чтобы Донал получил приличное образование, да в придачу неблагодарна и не ценит щедрости Маргарет.

На прощанье договорились, что Джим напишет отцу Дойлу официальное письмо. Они преподнесли это как бы не зная, каким будет ответ, что, как понимала Нора, лукавство. Донала примут в школу, отец Дойл уже сказал об этом Джиму. И Донал уедет в интернат. Нора не знала, могла ли она вообще предотвратить это и может ли что-то сделать сейчас.