выкрашенных в белую краску зданий с темно-синими ставнями.

В угловом кафе хозяин поднимал металлические щиты. Он буднично поздоровался, словно знал ее. Искупавшись, она вернется и посидит за одним из столиков, что хозяин, наверно, выставит наружу, в отель же возвратится не раньше десяти, когда Джози обычно спускается к завтраку.

Большие машины ровняли прибрежный песок, чтобы днем пляж предстал во всем совершенстве. Мужчины устанавливали солнечные зонты и лежаки. С моря еще задувал прохладный ветерок – напоминание о ночи; вода оказалась холоднее, чем ожидала Нора, и волны были выше, чем в прошлые дни. Волна устремилась к ней, и Нора, поднырнув под нее, выплыла, покрывшись гусиной кожей.

Закрыв глаза, она неторопливо поплыла дальше, миновала место, где разбивались волны. Перевернулась на спину и замерла, чувствуя, как начинает припекать солнце. Она ощущала и усталость, и негу, но рассветная энергия еще не покинула ее. Нора решила пробыть в воде как можно дольше, пока подчистую не израсходует этот запас бодрости. Ей было ясно, что подобное утро может не повториться – и это нежное солнце, такое ласковое и мирное, и это море, столь гостеприимное, и обещание долгого дня, а дальше – ночи, которую она вновь проведет одна, и никто и ничто не нарушит ее сна.

В последние дни отпуска Джози утихомирилась, а ее рассказы стали интереснее. Нора любила свою постель в цокольном этаже, хотя душ предпочитала принимать в ванной при номере Джози. Она купалась по нескольку раз в день, радуясь, что купальник быстро высыхает на солнце. Они с Джози не скупились на шезлонги и солнечные зонты. Джози без устали обсуждала всех, кто проходил мимо. Однажды они нашли рынок, где Нора купила дешевую одежду и подарки для всей родни.

Она рассматривала здания на улицах между отелем и пляжем, гадая, кто в них живет и как, прикидывая, какой бы выбрала дом, если бы здесь жила. В эти последние дни она представляла, как идет на работу в красном пальто и с зонтиком наготове. Все это казалось ей бесконечно далеким и чуждым.

Накануне отлета она купила официантке Мерсе флакон дорогих духов в знак благодарности за свое спасение.

Домой она прибыла к ночи. Мальчики легли спать, и она постаралась не разбудить их нечаянным шумом. Фиона ушла на танцы, и Айна была одна. Норе почудилось, будто что-то стряслось, но потом, когда она быстро распаковала наверху вещи, ей показалось, что дело лишь в том, что она отвыкла от дома. Однако мысль о том, будто что-то неладно, не отступила, и Нора спустилась и спросила у Айны, не случилось ли чего, пока ее не было.

– Только то, что Конора перевели в класс В, – ответила Айна.

– Класс В? Кто перевел его в класс В?

– Брат Херлихи, его и еще двоих.

– Кого именно?

Айна назвала имена мальчиков, Нора знала обоих; они, как и Конор, числились среди лучших в классе А.

– Он объяснил почему?

– Нет, просто перевели, и все.

Утро было воскресное, и до мессы Нора поговорила с Конором. Его, похоже, больше всего беспокоило, как бы она не решила, будто он что-то натворил или с чем-то не справился.

– Он просто взял и перевел нас, – сказал Конор. – А мы никого в классе В не знаем.

На мессе Нора не смогла сосредоточиться. Когда служба закончилась, кто-то из женщин восхитился ее загаром, Нора ответила что-то невнятное и по дороге домой корила себя за это. В течение дня она набиралась все большей решимости и ранним вечером, звоня в дверь монастыря Христианских Братьев, твердо настроилась вернуть Конора в класс А. Открыл молодой послушник, и Нора спросила брата Херлихи.

– Боюсь, он занят, – ответил тот.

– Я подожду.

Он не пригласил ее в холл.

– Передайте, что пришла Нора Вебстер, вдова Мориса Вебстера, мне нужно немедленно с ним увидеться.

Послушник настороженно изучил ее, пригласил внутрь и закрыл за ней дверь.

Нора в первую очередь отметила царившую в монастыре тишину. Казалось, что в здании пусто. Она не знала, сколько здесь жило братьев, но полагала, что никак не меньше десяти-пятнадцати. У всех свои кельи, подумалось ей, они как узники, но это место почему-то казалось хуже тюрьмы: голый кафельный пол, высокие витражные окна в лестничном колодце; все надраено, строго и неприветливо; место, где слышен каждый звук и заметно каждое движение.

Появился брат Херлихи, выглядевший донельзя бодрым, он проводил ее направо в приемную.

– Итак, миссис Вебстер, чем могу быть полезен?

– Мой сын, Конор Вебстер, только что пошел в пятый класс. Я две недели отсутствовала, вернулась вчера и узнала, что его перевели в класс В.

– Вообще-то на самом деле это не класс В.

– В любом случае его перевели в другой, незнакомый ему класс.

– Да, мы кое-что меняем – чуточку уравниваем классы.