так, то по какую сторону? Хорошо, если дома. А если на коврике? Перед соседями неудобно. Хоть и день рабочий, да мало ли. К тому же у детей каникулы, носятся то домой то обратно. Увидят, своим родителям вечером расскажут. Ну а там…

Вот и совесть со мной согласна и стыд кивает: «Правильно мыслишь! Вернись, посмотри!»

В подъезд вернулся. Тихо. Но это еще ничего не значит. Может у него болезнь какая редкая и пьяный он не храпит? По лестнице поднялся. Пусто. Вот теперь можно и домой. К нему заходить не стоит. Даже если и под дверью, так не будить же? Вдруг еще одну попытку сделает из дома убежать?

А к себе-то домой мне вроде спешить не зачем. Посидели всего ничего. Я же не думал, что до него алкоголь доходит быстрее мыслей, раз не соображал, где он, да только до дверей сил хватило.

Иду и чувствую, что тревога какая-то внутри. Голову ломаю. От чего бы? Может из-за досочек, да реечек? Пойти поискать? А где? К тому ж может, они все-таки дома спрятаны? Да нет, не то. Тревога другая, необычная. Даже и не тревога, а больше похоже на то, когда лотерейный билет проверяешь. Присел в тенёк, закурил.

И вот ведь ответ где-то рядом, был бы трезвее, сообразил. А тут надо шаг за шагом вспоминать. Когда к нему заходил колотило, но не так. Выпили, только полегчало. После туалета? Опять не то. О книгах заговорили!

Ну, конечно! Вот оно! Он мне что говорил про тиражи да про деньги от них? Книгу написал и (тут он загнул, конечно) год при деньгах. А почему нет? Он чего сказал: пишут хуюню всякую? К тому же тот столяр Жан в магазине автографы только господам, да дамам раздавал. Что-то ни одного в спецовке я там не видел. А если столяр написал, то неужто и я не сумею? Сумею! Только надо такую, что б не только дамам с господами интересно было, а что б и работягам нашим и старикам со старухами и полицейским, да дворников начальникам и самим дворникам, конечно.

Что б начальство с подчиненными не матом, а вежливо и культурно между собой, когда книгу мою очередной раз обсудить вздумают. Вот дворник метёт, а начальник ему из окна:

– Да бросьте, уважаемый, свой инструмент. Поднимитесь ко мне, если вас не затруднит. Тут у меня маленькие сомнения возникли по поводу той главы где, конечно никаких сомнений, но всё же.

Да и на заводе шеф грузчику тоже вежливо интелегентно:

– Вы не могли бы на время железяки свои чуток в сторонку, сделайте милость, зайдите ко мне в кабинет. Вы, конечно же читали, а у меня вопрос…

Да и в обед все, как на картине про запоржцев, не в политике, а опять таки. Один, что читает лучше всех, вслух книгу мою который раз перечитывает, да все головами согласно после каждого предложения кивают. И только сокрушаются, что больше пока ничего не напечатано. Когда же новая книжка появится?

Может, в отделе кадров знают?

А там сами не меньше работяг переживают. У каждого на столе по экземпляру. Рядом с КЗОТом. И там не знают. И меня спросить не могут. Я ж давно у них не был. Всё некогда, всё занят. То приёмы, то призентации. И каждый раз автографы раздать надо.

Как на очередную призентацию в большом длинном лимузине повезут, то сам возле шофера, у которого тоже на панели книжка моя закладкой заложеная. (Ему за рулем читается медленно. Он только на светофорах пару строк прочесть успевает). Я значит возле шофёра, а весь салон автографами забит. Всем же хочется, что б и им досталось.

В зал заходишь в кресло, как тот Дед Мороз садишься, а рядом большущий мешок с автографами. Народу тьма тьмущая! Все на мешок поглядывают. Переживают, хватит ли? Успокаиваю:

– Не волнуйтесь. Хватит всем! Говорю же там еще полный лимузин.

Народ успокаивается. В очередь выстраивается. А в очереди кого только нет! И дамы с господами и дворники с метёлками и работяги. А это кто? Неужто японцы какие, или может монголы?

Ну, эти понятно, что из Африки. Именно из Африки, по одеждам видать. Американские-то их сородичи вон аж возле входа кепки задом наперёд.

А что это за сирена на улице? И чего это люди в белых халатах бегут? Народу на бегу что-то объясняют, их ко мне без очереди пропускают. Ах, это «Скорая помощь» больного на срочную операцию везёт. Счёт на минуты идет. Там вопрос жизни или смерти. Но когда я еще в их городе появлюсь? Вот и пришлось такой круг делать, что б случай не упустить. Они то сами в машине спорили, все-таки давали клятву какому-то Гипократу. Он, видать, мужик серьёзный, и за такую самодеятельность спросить с них может строго. Но больной их спор услышал и сам настоял. Везите мол, а иначе мне и жизнь ни к чему. Вот они и рискнули. Кто ж знает, хватит у них теперь бензину на обратную дорогу, не хватит? В больницу вообще-то в другую сторону. А по пути ни одной бензоколонки. По рации конечно хирургам и прочим сообщили, где они и зачем. Там тоже волнуются, переживают. Да не из-за бензина и уж тем более не из-за больного, а застанут ли меня, а если застанут, то автографы к тому времени еще останутся?

А у меня на такой случай мешок поменьше. С автографами особыми. Вот если кто подойдет, скажем, да главу наизусть расскажет. На, получи! «С особым уважением…!» А врачам-то и больному обязательно! Держите. Счастливо доехать!

Или вот дамочка подошла, книжку протянула и незаметно телефончик свой мне на стол. Что ж и тебе особый «C надеждой на скорое и близкое сотрудничество!» Ишь, покраснела. Да иди уж не задерживай. Куда мне столько телефонов? Ежели по каждому звонить, то не до книг будет.