— А если нет? Что, если среди других кандидаток будет более подходящая? Ведь не ты выбираешь, а артефакт. Он учитывает твои желания?

— Только совместимость.

— Вот видишь. Для тебя такое привычно, а для меня дико, странно, чистой воды безумие.

Эхо вторит нашим голосам, Пушинка переводит взгляд с меня на Арендара и обратно.

— Можно было бы жениться на тебе без этих ритуалов — я бы так и сделал. Уверен, что в итоге этим и кончится, поэтому тебе не стоит опасаться.

— Если так уверен, поклянись, что в случае неудачи с ритуалом отпустишь меня жить своей жизнью.

Он так плотно стискивает губы, что они кажутся тонким росчерком. Он не уверен, что артефакт меня выберет или его раздражает сама просьба?

Наверное, у них есть способы принести нерушимую клятву. Ну конечно, клятва на крови! Я аж подскакиваю. Подаюсь вперёд:

— Арендар, поклянись на крови, что в случае, если артефакт меня отвергнет, ты не станешь преследовать меня и мешать строить личную жизнь. А ещё пообещай не запирать меня без моего разрешения.

Он молчит в обострённой тишине пещеры. И я увещеваю дальше, почти ласково:

— Тогда я буду дружелюбнее, ходить на свидания. И в целом мне будет спокойнее. Он странно смотрит на меня.

— Понимаю, это дерзкая просьба, — продолжаю я. — Но и ты меня пойми: ты почти всесилен, наследный принц империи, а я никто, за мной не стоит сильный род, способный защитить от…

Почему ты так уверена, что я причиню тебе вред?

Его повторённые эхом слова угасают в красочной тишине пещеры.

Качаю головой:

— Не думаю, что ты собираешь причинять вред, но можешь ранить, устраивая всё так, как считаешь правильным. Например, ты можешь искренне полагать, что положение твоей любовницы намного более выгодно, чем положение жены обычного подданного, и поэтому меня не отпустить. И не посчитаешь это причинением вреда, наоборот.

Шумно дыша, он качает головой, несколько раз подаётся вперёд, будто намереваясь ответить, но каждую попытку останавливается.

— Пожалуйста, — смотрю на него исподлобья. — Ты же уверен, что артефакт выберет меня, а мне будет спокойнее, если поклянёшься на крови. И тебе хорошо, и мне, разве нет? Или ты не уверен в решении артефакта?

— Уверен я, уверен! — Его возглас ударяет отголосками эха. Арендар потирает лоб.

— Просто гарантировать не могу.

На тыльной стороне его ладони проступает золотой символ его рода. Арендар встряхивает рукой, но печать разгорается ярче.

— Прости, мне надо идти, — Глядя в пол, Арендар поднимается. — Потом договорим.

Золотое пламя окутывает его, выжирает из этого пространства, унося куда-то далеко.

После ослепительного сияния кажется, что в пещере потемнело.

Рассеянно надкусываю яблоко. У него неожиданно сильный клубничный вкус.

— Пиум, — выдав это глубокомысленное замечание, Пушинка сползает по ножке стола и, что-то фырча, залезает в сумку, где ей уже немного тесно.

Похрустывая яблочной клубникой, я так и эдак обдумываю внезапную идею клятвы на крови. Это прекрасный выход из положения: если артефакт меня выберет, клятва не помешает, а в случае неудачи защитит. Я действительно почувствую себя спокойнее.

Осталось уговорить Арендара.

На всё яблоко меня не хватает: слишком странное сочетание знакомого вкуса с более твёрдой консистенцией. Положив недоеденную половину на стол, смотрю на пол, чтобы выбрать свободное от осколков место.

Но осколков нет: стеклянная комковатая масса покрывает пол… То ли Арендар о сохранности моих ног позаботился, то ли поцелуй его так распалил, что стекло оплавилось. Да и среди фруктов есть сморщившиеся. Чудо, что сумка под столом не пострадала.

Перешагнув через стеклянную кляксу, прихватив увесистую сумку, оглядываю пещеру. Яркие невероятные цвета, что удивительно, не режут глаз. Пёстрое великолепие удивительно гармонично. Жаль, дорожка от входа тянется только к островку в центре озера, я бы с удовольствием прогулялась по ответвлениям, наверняка там есть на что полюбоваться.

А если бы мы договорились о клятве, с ещё большим удовольствием я провела бы время с Арендаром. Мотнув головой, направляюсь прочь от уютного островка.

Увы, от мыслей об Арендаре так же просто не уйти.

Я думаю о нём (его глазах, губах, волосах в моих пальцах, скольжении языка в поцелуе, снова о глазах, всполохах искр и губах) всю дорогу до библиотеки и поминутно касаюсь губ, хотя запрещаю себе это неуместное романтическое проявление. Нет, с этим надо бороться: если я сегодня на ходу вся в мечтах, то завтра начну им предаваться на занятиях!