«Неужели Даника обладает такими же, как у меня, способностями?» – спрашивала себя она. Еще никогда Эшлин не встречала кого-то подобного себе, но успела понять, что здесь следует ожидать самых непредвиденных вещей.

– Расскажи мне об этом, пожалуйста. Мы должны быть заодно. Мы можем помочь друг другу.

– Тут не о чем рассказывать, – ответила Даника, бесцельно двигаясь по комнате вдоль стен. – Я просто схожу с ума. Ты хотела, чтобы я признала это? Сегодня утром в моей голове зазвучал голос какого-то парня. У нас вышла вдохновляющая беседа.

Всего лишь один голос. Мужской, а не множество мужских и женских. По крайней мере, теперь Эшлин поняла, что речь идет не о такой же способности, как у нее.

– Расскажи мне, – снова попросила она. В этот момент ее желудок решил заурчать, устроив настоящий концерт, нарушивший последовавшую за этой просьбой тишину. – Что он сказал тебе?

Нахмурившись, Даника взяла кусок сыра с тарелки, стоявшей на туалетном столике. Передав его Эшлин, она попросила своих родственниц, чтобы те помогли искать камеры. На всякий случай.

– Он попросил четыреста одиннадцать человек для операции против наших похитителей.

– Как это?

– Как будто они этим занимаются каждый день. Речь шла о том, какое у них оружие и как защищена крепость. – Даника засмеялась, но смех вышел грустный. – Думаю, таким образом мое обезумевшее сознание пытается справиться с произошедшим.

Эшлин так не считала. Эти вопросы были слишком настойчивыми, чересчур профессиональными. Подобную информацию военные стремятся собрать о своем противнике. «Если сведения об обитателях замка собирала не Даника, то кто? – спрашивала она себя. – У кого достаточно сил для того, чтобы что-то выяснять, не имея при этом тела?»

– Меня уже тошнит от этого дерьма, – заворчал Парис. – Я сегодня хотел хоть раз остаться в городе и расслабиться после совокупления, а не тащиться опять сюда. Я не умею мгновенно перемещаться, как Люсьен. – Он уселся перед экраном телевизора и запустил свою любимую игру на Xbox – борьбу между обнаженными женщинами в грязи. Ему удалось достигнуть в ней неплохих результатов, и черты его лица постепенно разгладились. – И по какому поводу собрание на этот раз? И, кстати, я не вижу охотников.

– Это потому, что ты видишь только потенциальных любовниц, – ответил Аэрон.

– И почему это плохо? – ядовито поинтересовался Парис.

– Прекратите ссориться, – вмешался Люсьен. – У нас есть одно дело, и, думаю, никому из вас не понравится то, что вы сейчас услышите.

Мэддокс растянулся на диване и почесал подбородок. Насилие рвался наружу, причем с большей, чем обычно, силой. Ему не нравилось находиться вдалеке от Эшлин, женщины, попытавшейся затащить его в постель, женщины, которую он отверг. «Что за идиот откажется от такой женщины? – спрашивал себя Мэддокс. – Она хотела меня, боги тому свидетели». Он хотел ее столь же сильно. Жаждал, чтобы ее мягкое тело прижалось к его телу, а губы не отрывались от его губ. Или его естества. Мэддокс не был очень капризным. Он хотел слышать ее экстатические крики, чувствовать вкус ее кожи.

«Нужно было взять ее, пока у меня была такая возможность», – подумал он.

Вместо этого он посадил ее в комнату Люсьена, что было чрезмерной мерой, так как на дверной ручке имелся отличный замок, и убрался в собственной комнате. Затем его позвали в комнату отдыха, где его, очевидно, не ждало ничего, кроме новых дурных новостей.

– Скажи им, Аэрон, – вздохнув, произнес Люсьен. Повисла пауза, но затем татуированный воин произнес:

– Я ощутил всплеск гнева. Ничего чрезвычайного. Пока… – Он прижался к дальней стене и уперся кулаком в каменную кладку за своей спиной, будто стараясь подчеркнуть важность своих слов. – С ним можно справиться, но я не знаю, сколько это продлится.

– Он чует людей, – произнес Рейес. – И их запах не выветрится из его носа.

Мэддокс с удивлением отметил, что в интонации приятеля проскакивает злость.

Парис побледнел.

– Черт! Как быстро, – возмутился он.

– Никто не знает этого лучше, чем я, – ответил Аэрон.

Мэддокс подавил рык, думая о том, сколько всего он и его друзья еще будут вынуждены перенести. Относительно недавно он выяснил, что в городе скрываются другие охотники. Судя по словам Аэрона, они стали еще сильнее, чем их предшественники, и усовершенствовали свое мастерство.

Рассказ Эшлин о ее способностях позволил ему предположить, что охотники оказались здесь и из-за нее. Женщина, работа которой заключается в том, чтобы слушать сверхъестественных существ, может стать ценным орудием. Само это предположение привело демона в ярость, вызвало в обоих – и в духе, и в самом Мэддоксе – желание мучить, калечить, убивать…

– Не знаю, сколько смогу сдерживать в себе желание причинить им вред, – произнес Аэрон и почесал шею. – Я уже представляю себе их окровавленные тела, и это мне нравится.

В конце этой фразы его голос стал слегка хриплым. Перемена была незначительной, но знающим людям могла сказать о многом.