На протяжении какого-то времени Люсьен и Рейес молчали. Мэддокс был готов наброситься на них и перерезать обоим глотки. Затем они одновременно произнесли:

– Хорошо.

«Ладненько. Сделка заключена. Твоя женщина проснется и будет связана со всеми вами. Она проживет столько же, сколько и вы, что, по-моему, совсем неплохо для смертной. Но если кто-то из вас погибнет, вы оба умрете. Понятно?»

– Да, да, – ответил Мэддокс.

«Если попытаетесь пойти на попятную, я убью вас, а значит, умрет и она, – пообещала Анья, и ее голос стал слащавым. – Я отрублю ваши головы и принесу их богам на серебряном блюде».

«Я понимаю. Я согласен», – тотчас же ответил Мэддокс.

Прошло одно мгновение, другое. Затем раздалось мурлыканье, в котором слышалось удовлетворение, и Мэддокса внезапно подхватил и поднял в воздух вихрь. Эшлин вырвало из его окровавленных рук, и он заревел, одновременно пытаясь до нее дотянуться. Она все еще оставалась неподвижной, но кровь как будто стала втекать обратно в ее тело.

Мэддокса отбросило на кровать, и кандалы снова обвились вокруг его рук и ног, а запястья и лодыжки мгновенно исцелились. Рейес и Люсьен направились в центр комнаты, причем спиной вперед. Мэддокс с удивлением понял, что Анья пустила время в обратном направлении, ускорив его ход. За всю свою жизнь он был свидетелем многих событий, но такого ему видеть еще не приходилось.

Рейес встал перед Эшлин и начал поднимать и опускать меч, причем это выглядело так, будто он не опускает лезвие в тело, а, наоборот, вытаскивает его. Вместо того чтобы упасть, девушка поднялась.

Вихрь прекратился так же внезапно, как и начался. Все присутствующие удивленно осматривались.

– Что случилось? – спросила Эшлин, не веря своим глазам. – Я была мертва. – Она подняла руки и осмотрела их, а затем стала водить ими по животу в поисках ран. – Я знаю, что была. Я до сих пор чувствую, как лезвие проникает в мой… О боже… Мэддокс, что ты сделал? Проклятие тоже вернулось?

– Это было… У меня нет слов, – произнес нахмурившийся Рейес. – Я же бил ее мечом.

Все они помнили о произошедшем, хотя все выглядело так, будто ничего не случилось.

– Освободите меня! – закричал Мэддокс. – Уберите цепи.

Люсьен, с лица которого никак не сходило удивленное выражение, подчинился.

Мэддокс вскочил на ноги и заключил Эшлин в объятия. Он целовал ее лицо и прижимал ее к себе настолько крепко, насколько мог, не причиняя ей при этом вреда. Она засмеялась, а затем сделала шаг назад, чтобы взглянуть на него.

– Но полуночное проклятие… – начала она.

– Разрушено. Клянусь. Я больше не чувствую его, – ответил Мэддокс.

«Наслаждайтесь, мальчики, потому что вы тоже свободны от полуночного проклятия, – внезапно пропела Анья. – Но не беспокойтесь. Уверена, что ваши демоны позаботятся о том, чтобы вы были достаточно несчастны. Только не забывайте про наш уговор. Пока-пока».

Рейеса встряхнуло, а голова Люсьена резко дернулась назад. Они задрожали, их ноги подогнулись, и оба они упали на пол. На протяжении длительного времени они лежали, тяжело дыша. Затем мужчины одновременно подняли глаза, и их взгляды встретились.

– Мне больше не надо убивать Мэддокса, – с благоговением произнес Рейес. – Сила, заставлявшая меня делать это, исчезла. Она пропала!

– Полуночное проклятие и правда снято, – сказал Люсьен, и в его голосе звучало нечто настолько похожее на радость, что Мэддокс был поражен – прежде он никогда не слышал, чтобы у друга была подобная интонация. – Спасибо, Эшлин. Спасибо. Ты совершенно необычная женщина.

– Хотела бы я ответить, что это доставило мне удовольствие, – с улыбкой поддразнила она воинов.

– Ты умерла ради меня, – произнес Мэддокс, привлекая к себе внимание Эшлин и перестав обращать его на друзей. Сейчас для него существовал только один человек. Он одновременно был шокирован, истощен и злился на нее. – Ты умерла ради меня! – проревел он.

– Я бы сделала это снова, – ответила Эшлин. – Я люблю тебя.

Мэддокс развернул ее к себе, и она радостно завизжала.

– Больше никогда, женщина, – произнес он. – Ты никогда больше не покинешь меня.

– Никогда, – отозвалась она.

– Рейес, Люсьен, а вам пора уходить, – заявил Мэддокс, не отводя взгляда от Эшлин.

Воины тихо покинули комнату, давая Мэддоксу и Эшлин побыть наедине.

Мужчина раздел ее и поцеловал в живот – туда, куда проникало лезвие.

– Ты нужен мне, – выдохнула девушка.

И она была нужна ему. Сейчас и всегда. Мэддокс, не сумев сдержаться, вошел в нее и застонал от удовольствия.

– Я люблю тебя, – сказал он, медленно двигаясь внутри ее.

– Я тоже тебя люблю, – выдохнула она.