был уверен, разразится обязательно.

Насилие ушел в самые дальние уголки сознания Мэддокса, будто понимая, что сейчас ему нужно все решать самому. Они с Рейесом, тяжело шагая, перешли улицу, приблизившись к старику.

Вокруг почти никого не было. Люди заперлись в своих домах, считая, что там они в безопасности. Но завтра беда настигнет их и там.

– Мне нужно поговорить с тобой, – сказал Мэддокс старику.

Закашлявшись, тот остановился. Когда он поднял на Мэддокса глаза, воин понял, что у него жар. Рассмотрев Мэддокса, старик произнес:

– Ты один из них. – Затем у него начался новый приступ кашля, заставивший его замолчать и согнуться пополам. Успокоившись, мужчина продолжил: – Ангелов. Родители рассказывали мне перед сном истории про вас. Я всю жизнь мечтал встретить вас.

Мэддокс почти не слушал его.

– Возможно, ты встречал группу людей, – произнес он. – Они не местные. Они могли торопиться, а на их запястьях были татуировки. Возможно, с ними были четыре женщины.

Он старался говорить спокойно и не показывать старику свои злость, беспокойство и отчаяние, опасаясь, что тот может испугаться до смерти. «Хотя, – подумал Мэддокс, – по отношению к нему это был бы акт милосердия. Вскоре его ждет далеко не самая приятная смерть. Да, у Люсьена будет очень много работы…»

Рейес описал охотников, которых видел в клубе, а затем – женщин.

– Я видел блондиночку, о которой вы говорите, – ответил старик. Он снова закашлял, но, успокоившись, продолжил: – С ней были еще три женщины. Но я не помню, как они выглядели.

«Видимо, это была Даника, – решил Мэддокс. – Но кого он видел вместе с ней? Скорее всего, ее родственниц. Это значит, что Эшлин… Нет! Она жива. С ней все в порядке».

– Куда они пошли? – спросил он, заскрежетав зубами, ибо не сумел на этот раз сдержаться. – Скажи мне. Пожалуйста.

По обветренному лицу старика проскользнуло замешательство, и он пошатнулся и едва не упал. Снова раздался кашель.

– Они бежали вниз по этой улице, а за ними гнался кто-то высокий. Мужчина. – Старик снова закашлялся. – Чуть не уронили меня.

– В какую сторону они бежали? – спросил Рейес.

– На север.

– Спасибо, – произнес Рейес. – Спасибо.

Старик снова закашлял и упал на дорогу. Хотя Мэддокс не хотел терять время, он все же присел рядом с ним.

– Спи. Мы… благословляем тебя.

Старик умер с блаженной улыбкой, которой у Мэддокса никогда не было.

– Эшлин, – тихо позвал он, – я иду за тобой.

Ощутив, как на ее лицо льется холодная вода, Эшлин с силой втолкнула в себя воздух и проснулась. Прежде чем она сумела собраться с мыслями, прошло несколько мгновений, на протяжении которых единственным звуком, доступным слуху девушки, было ее собственное дыхание. Практически ледяная ткань мокрой футболки пристала к коже. Сначала она видела все как в тумане, но затем очертания помещения стали постепенно проявляться. Ее окружали темные, истертые временем каменные стены, а вместо одной из них была решетка, за которой виднелся узкий коридор с такими же каменными стенами. В дальнем углу помещения висели цепи.

«Без паники, – приказала себе Эшлин. – Без паники». Затем она увидела хорошо знакомое лицо с тонкими чертами. Когда-то она радовалась, увидев Макинтоша. Но на этот раз, взглянув на него, почувствовала, как по всему ее телу растекается ненависть.

Откинув опустевшую бадью в сторону, Макинтош сел на деревянную табуретку, стоявшую перед Эшлин. Девушка поняла, что привязана к стулу, а ее руки заведены назад, и попыталась высвободиться. Холодный металл больно впивался в кожу, но наручники не открывались.

– Где я? – настойчиво спросила она.

– Halal Foghaz, – ответил Макинтош, и его голос был более грубым и хриплым, чем обычно.

«Тюрьма смерти», – мысленно перевела Эшлин.

– Здесь держали самых страшных из будапештских преступников до тех пор, пока они не восстали и не перебили стражу, – объяснил Макинтош. – После этого тюрьму закрыли, но несколько недель назад сюда снова стало можно попасть.

Глаза Эшлин сузились, превратившись в крохотные щелки.

– Расслабься, – посоветовал ей Макинтош и закашлялся. Он был бледен, глаза покраснели. – Я не дракон, которых ты всегда пугалась, когда я читал тебе сказки.

Напоминание о годах, проведенных вместе, не смягчило девушку.

– Отпустите меня, пожалуйста, – попросила она, ощущая, как в рот попадают капли воды, смешанной с грязью и еще бог знает с чем. Она чувствовала,