оставляют за собой факелы длиной в три метра, какая, к йотунам, скрытность? «Ту» трехсотый, «Коршун»? Это чисто ударный аппарат, без техники для аэрофотосъемки, а «Филинов» у нас здесь отродясь не было.***** Так каким образом наше славное руководство незаметно засняло прибытие тряпок?

— И каков твой вывод, старший сержант?

Славя повернулась. Я видел ее лицо целиком — и взгляд синих глаз на изуродованном лице не застал меня врасплох.

— Вывод однозначный: тряпки знают, что мы про них знаем. А это значит, что нас гонят.

— На убой?

— Зачем на убой? Неэффективно. Нет, скорее всего, приманкой. Мотылем.

— Увлекаешься рыбалкой? — немногословная Мику включилась наконец в разговор.

— Отец увлекался, — лицо Слави как-то некрасиво сморщилось. — Личинки комара сами по себе никакой пользы человечеству не приносят. Зато они отлично подходят для того, чтобы приманить и послужить пищей рыбе. А рыба, как мы знаем из наглядной агитации — она кивнула на висящий на проносящемся как раз мимо доме плакат «Полнее используйте водоемы! Выращивайте рыбу в прудах!» — полезна и вкусна, и вполне подходит на стол советским людям. Короче — по каким-то причинам тряпки должны будут на нас клюнуть. Командование это знает, и подсовывает нас им. На блюдечке с голубой каемочкой.

«Урал» несся вперед, подпрыгивая на ухабах — нет у нас все-таки еще порядка в этом вопросе, вот в соседней Белоруссии к Олимпиаде на удивление просто ровные дороги отгрохали, на диво постарался в свое время товарищ Машеров. В окна по правой стороне были видны новые десятиэтажки с солнечными батареями на крышах, польский проект. Слева, за тонким перешейком, расстилалась ровная, серая, даже на вид очень холодная гладь Днепра.

— А никак нельзя прояснить этот вопрос у старших товарищей? — влезла в дискуссию Ульянка. — У того же Фомича поинтересоваться, не?

— Официально остановить транспорт и с ленинским прищуром задать вопрос: «А не собираетесь ли вы ловить пришельцев на живца, то бишь на нас?» Так, да?

— Ладно, девчонки, — примирительно поднял я руки. — Какой смысл обострять? Фомич нам ничего трезвого не скажет, хотя и непьющий. Он такой же солдат, как и мы — пускай и лучше по здоровью — и точно так же подчиняется приказам, так какого ответа вы ждете? «Да, ребятки, вам всем крантец, хахаха!», что ли?

Ульяна надулась и что-то буркнула себе под нос. Это я так решил, что буркнула — в кузове было довольно-таки шумно.

— Но и поставленный мелкой вопрос тоже никуда не девается, — сообщил я. — Думаешь, нас отцы-командиры решили сыграть нас втемную?

— Да мне-то откуда знать? — Славя раздраженно дернула уголком красивого рта.

— Ну, хотя бы оттуда, что ты единственный из нас боевой офицер, хоть и младший, и реально воевала «в поле» с оружием в руках. Понимаешь тактику, да и логику командиров можешь уразуметь получше некоторых, — это я так подлизываюсь умело.

Ульяна буркнула что-то повторно. Славя задумалась.

— С одной стороны, на смерть нас и без того посылают регулярно… то есть, посылали, в качестве пилотов. Другое дело, что теперь это сделано за нашими спинами, что не очень красиво… Но в целом, если хочешь знать мое мнение, тут как повезет. Если мы и правда приманка, то убивать нас никакого смысла нет — важно только выманить тряпочный десант на открытое место, где его смогут снять снайперы. А для этого мы в живом состоянии годимся куда лучше.

— Убедила, чертяка языкастая, — согласился я. — А я уж собрался раскусывать капсулу с ядом, чтобы не плясать под дудку нашего безмерно мудрого руководства. Чтобы похихикать из светлого коммунистического небытия за крушением их предательских замыслов.

— А вот этого не надо, — вдруг серьезно сказала Славя. — Подорвать все планы и подвести всех только чтобы доказать свою право на точку зрения — самое поганое, что только можно придумать. Люди несовершенны и могут ошибаться. Родина — нет.

Автопоезд с грохотом въехал на мост. Под парными колесами шептали и перестукивались, будто узники в тюрьме, бетонные блоки. С верхотуры было видно мутное зимнее солнце, парящее в холодном прозрачном небе. Впрочем, не совсем прозрачном, глаза раздражала легкая стеклянная неправильность в окружающей атмосфере — мы приближались к границе купола.

— А что случилось с циничной бой-девчонкой трехдневной давности? — насмешливо прищурилась Алиса. — «Идеализм — последнее прибежище идиота», и прочие чеканные афоризмы. Что-то изменилось? Да еще так резво?

Славя нахмурилась.

— А, это…

Дней пять назад нас догнал очередной «наряд по кухне» — еще одно следствие изоляции и, как бы сказать, некоторого смягчения нравов. Пока мы были героическими пилотами зенитного комплекса ЗП-Блок-01, гордостью союзной ПВО (про красу не будем сейчас), такой унылой прозой жизни нас старались не доставать. Да еще медицинские показания — свалится кто-нибудь в эпилептическом припадке, снизится уровень боеготовности на ответственном участке — это можно трактовать как саботаж, а за такое командование могут и к стенке поставить.