переделаешь.

Пока она так лежала и смотрела на луну, на фоне ее серебряного диска мелькнула какая-то тень. Сначала ей показалось, что это птица. Но ее крылья так и мельтешили в лунном свете, а сама она описывала такие кульбиты и повороты, что девочка сообразила – это же летучая мышь! Правда, таких летучих мышей ей не приходилось видеть никогда раньше. Слишком она была резко очерченная, угловатая и… большая. Девочка услышала, как хлопают крылья ночной твари, увидела, как скользнула в угол клетки ее громадная тень. Затаив дыхание, она прислушалась, и ей показалось, будто она слышит шаги по ту сторону металлической стены. Но через некоторое время все стихло, и девочка снова отважилась дышать.

Когда на следующее утро солнце показалось из-за деревьев, дети уже не спали. Эверлина рассказывала Малкусу про огромную мышь. Может, она ее выдумала? Или задремала на пару минут, и ей все приснилось?

Весь тот день старуха приносила им жареную картошку. Картошка была вкусной – лучшей дети не пробовали за всю свою жизнь, хотя где им было разбираться.

На третий день старуха заявила, что ей нужна их помощь. И что, если они согласятся ей помочь, она, может быть – но только может быть, – отпустит их на свободу.

Малкус понадеялся, что старуха на что-нибудь отвлечется и у них появится возможность убежать. Но скоро понял, что та собирается выпускать их из клетки строго поодиночке, а о том, чтобы один из них убежал без другого, не могло быть и речи. В самом деле, если один сбежит, кто знает, что старая ведьма сделает с оставшимся?

Первым из клетки вышел Малкус. Эверлина, прижавшись лицом к прутьям, наблюдала за тем, как старуха повела его за ближайшие деревья, где совсем недалеко от их клетки, наполовину зарывшись в землю, лежал продолговатый металлический объект. Он был величиной с небольшой дом, его почерневшие бока покрывали вмятины. Малкус понял, что, должно быть, именно его падение он и наблюдал, приняв за звезду.

Тут Малкусу пришла мысль, что ему ничего не стоит одолеть старуху, ведь он молод и силен, а она вон какая старая да ветхая. А потом он найдет рычажок, откроет клетку, выпустит Эверлину, и они вместе найдут путь домой. Но старуха, словно прочтя его мысли, вдруг опустила руку ему на плечо. Он был поражен, ощутив ее мощную хватку, – а когда она посильнее сжала его плечо, его пронзила такая боль, что он сразу понял: старуха вовсе не старуха, а только хочет ею казаться. И уж кого-кого, а ее в простой драке не одолеть.

Тем временем старуха отворила в боку железной звезды какой-то люк и подтолкнула Малкуса внутрь. Звезда оказалась напичкана мониторами, компьютерами и всякой прочей всячиной, о которой Малкус знал лишь понаслышке. Усадив мальчика перед экраном, старуха велела ему начинать.

– Но я же понятия не имею, что со всем этим делать, – сказал он, опасаясь, как бы ведьма, узнав, что от них с сестрой ей мало проку, не убила их обоих.

– Начинай, и ты сам удивишься, как гладко у тебя все получится, – ответила та.

Так оно и вышло.

Малкус не знал, как такое возможно, но любые слова и символы, возникавшие перед ним на экране, почему-то сразу становились ему ясны, и он прекрасно понимал, что с ними надо делать. Он удивленно оглянулся на старуху, но увидел вовсе не ее, а огромную летучую мышь с распростертыми за спиной кожистыми крыльями – однако видение тут же пропало.

Возле него снова была сгорбленная старуха, страшная, как ведьма.

– Просто удивительно, какие чудеса творит хорошее питание, – сказала она.

И она, оставив Малкуса за работой, негибкой старческой походкой заковыляла в другой угол железной звезды. Оглянувшись еще раз, Малкус увидел, что она стоит перед небольшим металлическим шкафчиком и опускает в него металлическую сетку с пластинками картофеля. В шкафчике что-то зашипело, зашкворчало, и звезда сразу наполнилась ароматом жареного. Старуха вела себя очень осторожно и держалась подальше от печки (теперь мальчику было ясно, что железный шкафчик – это именно печка). Малкус догадался, что старуха, верно, боится обжечься брызгами шкворчащего масла. Рядом с печкой стояли большие металлические бочонки, и он предположил, что они наполнены маслом для готовки.

Разложив готовый картофель по двум мискам, старуха поставила одну рядом с Малкусом, чтобы тот ел за работой, а другую понесла Эверлине в клетку.

Малкус сидел за экраном до тех пор, пока у него не заболели глаза; тогда старуха отвела его назад, в клетку, а на его место посадила Эверлину.

Эверлина тоже удивилась своей невесть откуда взявшейся способности работать у экрана. Она продолжила с того места, где остановился брат, и ей вдруг стала ясна цель их работы – железная звезда сломалась, а они с Малкусом чинили ее. Как только дело будет сделано, старуха вернется к звездам, а они будут свободны.

Вот только Эверлине не верилось, что старуха действительно отпустит их на свободу. То ли из-за жадных взглядов, которые та бросала на нее, когда думала, что девочка не смотрит. То ли потому, что Эверлина уже начала понимать природу существа, с которым они имели дело, – она была уверена, что старуха и давешняя летучая мышь – одно. А может, шестое чувство подсказывало ей, что, едва работа будет закончена, старуха свернет им обоим головы с такой же бездумной легкостью, с какой она поднимает тяжеленные металлические бочонки, наполняя печку свежим маслом.

Ночью, лежа под тоненькими одеяльцами на холодном железном полу, брат с сестрой долго говорили и пришли к выводу, что старуха не только куда