Я допил бренди и согласился с тем, что лучше всего на свете умею портить себе настроение. Грех лишь тогда грех, когда ты стыдишься его, то есть, знаешь, что он – грех. Я знал, и это меня угнетало. Если бы я действительно бескорыстно любил Агнешку, то устроил бы ее жизнь и ушел навсегда, охраняя издали, но я не был способен на такую жертву, и потому в ясном и чистом лике самого дорогого мне существа видел отражение своего рыла, которое так тщательно скрывал от нее – и от самого себя.

Она вдруг резко открыла глаза и молча воззрилась на меня. Какое-то время мы ласкались взглядами, а потом она спросила:

– Что-то случилось, милый? Ты сторожил мой сон, да?

Я кивнул неловко вместо ответа, потому что в горле снова был ком. Ее интонация и голосок были такими нежными, что я совсем ослаб, услышав ее.

– Эй, Тим! – сказала удивленно она. – У тебя слезы. Что случилось, дорогой?

И, приподнявшись, обняла меня за шею.

– Ничего, – ответил я. – Просто смотрел на тебя, смотрел и вот заплакал от счастья. Ты ведь здесь теперь, со мной – такая юная, свежая, прекрасная, а я уже старый и нелепый пьяница. Тебе девятнадцать, а мне через неделю шестьдесят. Так не должно быть.

Она отодвинулась от меня, осмотрела внимательно мое лицо и сказала:

– Больше не брейся, Тим. Я хочу, чтобы у тебя была борода. Чтобы ты был похож на настоящего старика. Молодого, красивого и здорового старика. И потом, Тим, мне не девятнадцать – мне с о р о к д е в я т ь, Тим! Я просто очень хорошо сохранилась в этой вечной мерзлоте. Знаешь историю про мамонта, у которого, когда его откопали, нашли между зубов свежую травку? Не думай ни о чем, Тим. Мне очень хорошо с тобой, а станет еще лучше, когда у тебя будет борода. Тебе, правда, через неделю шестьдесят?

– Да, – ответил я. – Через неделю и один день. Я тебя приглашу на торжество. Может быть, поедем выбирать тебе наряд?

С гиканьем выскочив из постели, она побежала в ванную. Мне так хотелось последовать за ней, встать, обнявшись, под теплый душ, ласкать ее и принимать ответные ласки, но вместо этого я взял сигареты и пошел на террасу.

Платье мы купили в бутике итальянской моды. Мне оно сразу понравилось. Оно было вязаное, темно-зеленого цвета, мягко облегавшее фигуру. Агнешка поначалу отнеслась к нему сдержанно, однако, надев его и покрутившись перед зеркалом, одобрила, правда, не столь восторженно, как я. Настроение мне по обыкновению испортила было продавщица, сказавшая, что у меня очаровательная дочь, но на это Агнешка вызывающе громко ответила ей, что она мне не дочь, а любовница, и что скоро станет женой. И страстно поцеловала меня, благодаря за подарок.

В магазине в основном были русские. Мы уже уходили, когда одна пара принялась обсуждать наше поведение. Сутулая дама сказала, что девчонка похожа на полячку, а ее кавалер, одутловатый господин с брюшком и одышкой, заметил, что все полячки – сучки. Я сунул коробку Агнешке, выпроводил ее на улицу, неспешно вернулся и ударил толстяка сильно в живот. Он согнулся пополам, и его вырвало на ворсистый ковер. Дама закричала, я извинился и вышел.

Агнешка не стала задавать мне вопросов. Она, скорее всего, слышала, что сказал толстяк, и видела, как я его ударил. Взяв меня под руку, она прижалась ко мне бедром и искоса глянула мне в лицо. Вид у нее был серьезный и гордый.

Потом мы нашли банкомат и сняли очередную порцию денег. Позвонили Росице, она оказалась на месте, и через пятнадцать минут мы были у нее. Я подписал договор с поэтапной оплатой, предупредив, что владелец может поменяться, сделал первый взнос, который с учетом задатка составил двадцать тысяч, полистал нотариальный акт, свидетельствовавший о праве на собственность. Росица пояснила, что я смогу получить его после оплаты трех четвертей общей стоимости квартиры. Я заверил ее, что через пять – шесть дней рассчитаюсь полностью, и спросил, нельзя ли будет получить у нее ключ заранее. Она посмотрела на Агнешку, понимающе улыбнулась и протянула мне связку из нескольких ключей, в том числе и от подъезда. Мы договорились рассчитаться и завершить все формальности у нотариуса.

Аги, не проявившая ни тени любопытства в конторе, буквально насела на меня, едва мы вышли.

– Тим, зачем тебе понадобились ключи? – спросила она возбужденно. – Ты хочешь жить в с в о е й квартире?

– Я хочу жить в т в о е й квартире. У тебя же должна быть с в о я квартира? А там, глядишь, со временем встретишь принца и выйдешь за него замуж, и вы будете тихо-мирно жить и вспоминать меня добрым словом.

– Ты имеешь в виду, что сам принц будет без квартиры? – насмешливо поинтересовалась Агнешка. – Интересный у тебя принц! Нет, Тим, зачем тебе сейчас ключ?

Пришлось коротко объяснить ей причину, и Аги запрыгала и захлопала в ладоши. Мы взяли такси и попросили водителя отвезти нас в самый лучший мебельный магазин Варны. И в результате я получил то, что и надеялся получить, когда затевался с квартирой: я разбудил в Агнешке собственницу и хозяйку.

Как внимательно и придирчиво она разглядывала диваны, кровати, шкафы, вешалки, комоды, горки, трюмо, тумбочки – словом, все, чем был заполнен четырехэтажный центр мебели! Иногда она спрашивала у меня совета, но вскоре перестала, видя, что мне нравится все, что бы она мне не показывала. Мы примерно наметили то, что хотели бы взять, попросили размеры, предварительно договорились о доставке и сборке и отправились в супермаркет бытовой техники и прочих люстр и светильников, где также выбрали приятное глазу и душе. Провозились мы до позднего вечера и устали так, будто отпахали по две смены в забое. Потом мы еще перемеривали комнаты и прикидывали, где что будет стоять, но это уже сошло за отдых.