Наблюдая, как «Леди Фебдаш» на предельном ускорении мчится куда-то за пределы этой звездной системы, Лафиэль снова направила космолет к одиннадцатой топливной фабрике. Покольку в поединке она потратила почти всю реактивную массу для двигателей, она вынуждена была разгоняться медленно, экономя то немногое, что оставалось.

— Все кончено? — спросил Джинто, наконец, позволивший себе перевести дух.

— Да, все закончилось, — Лафиэль подняла на него взгляд. Должно быть, во время боя он успел обо что-то удариться, потому что под глазом у него наливался сочный, свежий синяк.

— Ты убила барона?

— Да, — Лафиэль вздохнула. Она чувствовала себя истощенной, а ее голос звучал так, словно доносился откуда-то со стороны, — Яхта уцелела, но там не могло никого остаться в живых, — Лафиэль повернулась к старику, — Мои соболезнования, ваше Превосходительство.

— Это был бой, принцесса, — отозвался тот со скрываемой болью в голосе.

— «Соболезнования»? И только? — поразился Джинто.

— В чем дело, Джинто? — удивленно спросила Лафиэль, обернувшись.

— Ты только что убила кого-то, и теперь ведешь себя так, словно это ничего не значит!

— Если бы я не убила его, тогда он убил бы нас.

— Я знаю! Я не спорю, что у тебя не было другого выбора. Я, правда, все понимаю. Но, все же, ты не думаешь, что могла бы чувствовать хоть какое-то сожаление?

— С чего бы? Это только часть моей работы, — она сверкнула глазами на Джинто, — Если бы я верила, что должна испытывать раскаяние из-за того, что делаю, тогда я никогда не смогла бы сделать этого!

— Я не это хотел сказать… ну, в общем, мне просто кажется, что человек должен быть несколько расстроен, если он только что кого-то убил.

Лафиэль почувствовала себя оскорбленной. Ее донельзя злило, что Джинто вытаращился на нее, словно на какое-то чудовище — после того, как она только что спасла и его жизнь! Это привело ее в настоящую ярость.

— Есть какие-то причины, чтобы расстраиваться? — несмотря на то, что в душе она кипела от гнева, голос девушки звучал очень спокойно. Зловеще спокойно.

— Ну, нет, вообще-то… Но…

— Ты начинаешь нести полную чепуху, — убежденно заявила Лафиэль.

— Я понимаю, — признал Джинто, — Просто меня удивляет, как можно после такого оставаться настолько спокойной. Твое поведение кажется мне каким-то слишком уж хладнокровным, только и всего.

— А я никогда и не притворялась теплой, — на лице принцессы начало проявляться скрываемое раздражение.

Претензии Джинто были просто-напросто несправедливы, и как-то… обидны.

«Да почему я должна переживать из-за того, что хорошо сделала свою работу? Звезды, это же просто нелепо! Чем он вообще недоволен?!»

— Но…

— Довольно, юноша! — с неожиданной резкостью вмешался старый барон, — У кого здесь точно нет причин для огорчения, так это у вас.

Джинто прикусил язык — ему нечего было возразить.

«Кажется, я начинаю понимать, — подумала Лафиэль, несколько успокоившись, — Я ошибалась. Он расстроен не из-за меня, а из-за того, что случилось. Но все равно непонятно, что могло его так огорчить?»

— Я знаю, вам просто не хотелось видеть, как ее Высочество кого-то убивает, — продолжил старик.

— Джинто все равно никак не мог бы увидеть ничего оттуда, где он находился во время боя, — рассудительно заметила Лафиэль.

— Это было только выражение, ваше Высочество. Ему просто не хотелось быть рядом, когда вы убили моего сына. Это все равно, как если бы он все видел.

— Но почему это его так беспокоит?

— Спросите у него самого, — увильнул отец барона Фебдаша — теперь уже покойного.