— Странно, — Джинто был, мягко говоря, смущен, — Но ведь это внесет беспорядок в наследование. Я имею в виду, что твои же ближайшие кровные родственники не обязательно будут повторять твою родословную в генетическом смысле!

— Важна наследственность, а не сами гены.

— Но… — чем больше он об этом думал, тем больше смысла видел в том, что Ав, веками изменяющие генокод собственных детей, не придавали большого значения кровному родству. Вопросы наследования сводились к передаче семейных традиций.

— Но все же, самый естественный путь завести ребенка — объединить свои гены с генами человека, которого ты любишь.

— Это звучит уже лучше, — он немного расслабился.

— Разумеется, — тут же добавила она, — это может быть человек того же пола, родственник, или, в некоторых случаях, даже несколько человек. Почему-то жителей Поверхности все это приводит в сильное замешательство, — Лафиэль вопросительно посмотрела на него.

— Еще как приводит, — подтвердил Джинто, — Нам такое кажется… э-э-э, странным.

— Не понимаю, что в этом странного — генной инженерией занимаются не только среди Ав.

— На тех планетах, где я жил, люди не имеют привычки перекраивать собственные гены.

— Это заметно, — проворчала Лафиэль, — Прости мою резкость, но это не совсем то, о чем принято говорить с человеком, которого ты только что встретил.

Стараясь сохранить спокойствие, Джинто извинился. Молча размышляя обо всем, что услышал, он решил, что Ав, несмотря ни на что, все-таки не так сильно отличаются от обычных людей, как могло бы показаться.

— Попросить у кого-то его гены для того, чтобы создать своего потомка — высшее признание в любви, — сказала Лафиэль тоном маленькой девочки, читающей сказку.

«Наверное, для Ав это равноценно предложению руки и сердца».

— В таком случае, ребенка называют…

— Дочь Любви, — догадался Джинто.

— Верно. Ну, или сын любви, если это мальчик.

«Так вот на что похож этот «секрет рождения» Ав».

— Ну, возможно, ты просто могла спросить своего родителя, — Джинто замялся, — Если только… он…

Она повернулась к нему.

— Мой отец жив и здоров, если ты про это подумал. Он будет любимцем женщин еще лет двести.

Джинто не ожидал столь прямого ответа.

— Но тогда почему ты не пыталась узнать у него?

— Думаешь, мне самой не приходила в голову такая мысль?

Глядя в пол, Джинто мотнул головой.

— Мой отец не захотел рассказать мне, — когда она заговорила об этом, лицо девушки потемнело от гнева, — Он убежден, что тайна рождения позволяет сделать характер ребенка тверже.

— Возможно, ты сама могла бы что-то узнать?

— Когда я стану взрослой, я смогу получить доступ к собственным генетическим записям. Но до этой поры я нуждаюсь в разрешении своего отца.

«Ах, вот в чем дело, — Джинто, наконец, понял, — Она спешит сделаться взрослой, чтобы разгадать тайну собственного происхождения».

— Это очень странно с его стороны — скрывать правду. Обычно родители так не поступают. Если только это не было нечто столь ужасное, что нужно непременно сохранить все в секрете, — она помолчала, чтобы успокоиться, — Я всегда думала, что он не разглашает мою тайну рождения, чтобы подразнить меня.

— Почему ты так решила?

— Когда я была моложе, я все время мечтала сказать, что я — Дочь Любви. Поэтому я постоянно приставала к нему с просьбой открыть, кто дал гены для моего рождения. Он этого не делал, но я не сдавалась и продолжала донимать его. И вот, однажды он согласился привести ее к нам в дом. Знаешь, что случилось?

— Он не исполнил свое обещание?

— Гораздо хуже! Он показал мне Хорию и заявил: «Этому прелестному созданию ты обязана лучшей частью своих генов».

— И что не так?

— Хория — это была наша домашняя кошка! — Лафиэль была непритворно разгневана.

Не в силах справиться с собой, Джинто прыснул от смеха.

— И ты в это поверила?