Теперь их осталось шесть штук не считая ее. На своей стороне она одна. Это Тарквиния уже выяснила с помощью жестов. Ей срочно нужно найти способ побега, но уставший от холода и нервных переживаний разум лишь требует крепкого сна.

Краем глаза она замечает как одна из вервольфов складывает руки в молитвенном жесте к верховной. Ну, раз уж Падшая не помогает, может хоть она поможет? Да?

Зима. 4 года спустя.

Тарквинии уже 14 лет. Она откидывается на кровать, свесив ноги и смотря в потолок. Подумать только! 14 лет! Она уже почти взрослая!

От мечтаний ее отвлекают звуки шумного застолья с первого этажа. Инари умеют веселиться, когда захотят. И от этих звуков настроение Тарквинии портится. Сегодня день рождения ее ненавистной сестры. 7 лет назад она пришла в этот дом забрав у нее единственных существ, которые ее любили такой, какая она есть, не требуя ничего взамен. Ее маму и папу. Даже отец почти перестал говорить с ней, когда в их земли пришел некий «Орден». Он теперь целый день пропадает на плацу, тренируя мужское население обращению с оружием.

Она с силой бьет подушку. Прошло семь лет и различие не просто не сгладилось. Нет! Оно лишь стало сильнее. На ее день рождения в этом году никто не пришел. Лишь мама с папой подготовили ей угощение и подарили подарки. Ни родных, ни одноклассников. А сейчас дом полон гостей. Приехали издалека. Проклятье, но она даже не может спуститься. Она видела, как внизу веселятся ее одноклассники, которых привели сюда родители. Ей стыдно показываться им на глаза в этот день. У них уже по три хвоста. У ее сестры недавно появился маленький четвертый. У нее — так и остался один. Все было бесполезно. Даже родители перестали ее мучить дополнительными тренировками.

Снизу слышатся поздравления. Ей дарят подарки. Тарквинии в этот год подарили очередную книгу — она слишком слаба для магических предметов, а ее сестре наверняка подарили артефакты, причем не глупые безделушки, а то, что стоит весомую монету у мастеров.

Жизнь несправедлива. Эту истину Тарквиния усвоила очень хорошо.

Внезапно раздался скрип двери. В проеме появляется ее отец: «Эм, Тарквиния, может спустишься к нам?». Ему явно неудобно, он не находит нужных слов.

— Нет, спасибо. Хочется побыть одной, — Тарквиния все так же безучастно смотрит в потолок, нервно отстукивая незамысловатый мотив своей ногой по полу.

— Все в порядке? — отец видит, что она хочет побыть одна, не хочет ее принуждать, но чувство вины за свое веселье, пока она лежит здесь в полном одиночестве, не дает ему просто так уйти.

— Да, в полном, — В мыслях Тарквинии проносится лишь: Пожалуйста, уйди, просто уйди.

— Хорошо, мы оставим тебе кусок торта.

Как только он уходит, Тарквиния говорит в пустоту комнаты чуть слышимым голосом: «Подавитесь вы своим тортом».

Даже сон не идет.

Дверь скрипит во второй раз и Тарквиния морщится от отвращения. Ее сестра Ливия.

— Спустишься? — на лице застыла неуверенность.

— Тебя послала мама?

— Да.

— Проваливай.

— Эй, не груби.

— Проваливай!

Ливия показывает ей язык и быстро сбегает вниз по лестнице, захлопнув дверь.

Тарквиния переворачивается на другой бок. Вечером, после праздника, ее будет ждать серьезный разговор с матерью о ее поведении, но ей сейчас плевать на это.

С момента ее пробуждения прошло уже 8 часов. Наверное. И Тарквиния чувствует, что если срочно не возьмет себя в руки, то вскоре потеряет способность адекватно мыслить.

— Нет, этого не бывает. Из каждой тюрьмы можно сбежать, — Тарквиния разговаривает сама с собой, стараясь поддержать присутствие духа. Прошло уже немало времени с момента последнего посещения ее камеры теми странными тюремщиками.

— Даже замка нет!

Единственное, почему она сейчас не забилась в дальний угол камеры, плача от жалости к себе, это Гвиневра. Вернее, слабая надежда на то, что она еще жива.

— Еще один раз, — она зажигает маааленький огонек, на котором сжигает часть меха со своего хвоста.

Дым. Должна же здесь быть хоть какая-то вентиляция. Надо было подумать об этом раньше, когда она в первый раз пыталась прожечь это подобие