кадетами военного училища, участвовать в их маневрах, экскурсиях и военных играх. Рассказчик тепло вспоминает об этом герое из своего прошлого, видя его как воплощение русского духа. Другая героическая фигура – старый архитектор из «Истории одного домика» (1898), рассказывающий детям о своем жизненном пути из бедности к славе. Его талант раскрылся, когда, еще мальчиком, он построил миниатюрную модель княжеского дворца.
Иван Тургенев (1818 – 1883) тоже интересовался детской литературой и даже собирался написать книгу для детей. Из этого ничего не вышло, и вкладом его в этом жанре остался лишь небольшой рассказ о природе «Перепелка». Написанный по просьбе жены Льва Толстого Софьи, он был опубликован в 1883 году вместе с рассказом самого Толстого. «Перепелка» – это тяжелые детские воспоминания о поездке с отцом на охоту. Рассказчик-ребенок сочувствует смертельно раненной птице, пытавшейся спасти своих птенцов. Благодаря этому опыту герой так и не стал охотником. Своим рассказом Тургенев хотел пробудить в детях любовь ко всему живому.
Николай Вагнер и другие сказочники
Засилье реалистической литературы не стимулировало интереса к народным и волшебным сказкам. Критики и педагоги, например Толль и Ушинский, боролись против сказочной литературы, полагая, что она вредно влияет на детей. В 1869 – 1870 годах отдел рецензий «Детского чтения» развернул кампанию против сказок братьев Гримм, Ханса Кристиана Андерсена и Михаила Чистякова. Считалось, что подобное чтение никакой «пользы» детям не приносит, а наоборот, оно опасно, поскольку болезненно влияет на незрелое воображение[148]. В рецензии на книгу «Русских сказок для детей» автор писал, что фантастические произведения не содержат ни образовательной пользы, ни глубоких мыслей. В них якобы отсутствует здравый смысл. Критик в духе Белинского высмеивал новое издание авдеевского сборника «Русских сказок для детей, рассказанных нянюшкою Авдотьею Степановною Черепьевою»: «Для нянюшки Авдотьи совершенно простительно занимать детей всяким вздором, но должно быть имеется немало и родителей, стоящих на одной ступени умственного развития с нянюшкой, потому что книжка разошлась в 4-х изданиях»[149].
Борьба критиков со сказочной литературой к победе не привела, так как спрос на сказки постоянно рос и у издателей, и у публики. Начиная с 1870-х годов жанр, представленный прежде всего переводами, переживал в России заметный подъем. Однако Ирина Арзамасцева, историк русской детской литературы, считает, что в этот период даже сказки напоминают реалистические произведения[150]. Чудеса и метаморфозы встречаются реже, и писатели избегают аллегорий. Животные, растения и предметы разговаривают и думают, как и раньше, но для человека фантастическое измерение двойного мира закрыто, а возможность контакта с иными мирами пропала.
В 1860-х годах Иван Тургенев перевел классические сказки Шарля Перро. «Товарищество М.О. Вольф» выпустило книгу с иллюстрациями Гюстава Доре. В предисловии Тургенев подчеркивал живую связь между волшебными сказками и фольклором и утверждал, что сказки Перро «веселы, занимательны, непринужденны, не обременены ни излишней моралью, ни авторской претензиею»[151]. В определенный период детям необходимы сказки вроде сочинений Перро.
Все, кто писал в это время сказки, признавали, что большое влияние оказал на них Андерсен. Сказки датского писателя впервые появились в России в середине 1840-х годов, но окончательно они завоевали русского читателя к 1860-м. «Общество женщин-переводчиц» подготовило избранные андерсеновские сказки к публикации в 1863 году. В 1868 году стало выходить другое трехтомное издание, а в 1894 – 1895 годы были изданы четыре тома с переводами датчанина Петра Ганзена (1846 – 1930) и его жены Анны (1869 – 1942). Впервые сказки переведены непосредственно с датского, а не с немецкого перевода. Действие сказок Андерсена часто происходит в реальной жизни, в них много бытовых деталей. Повторяющая тема борьбы с тяжелой судьбой созвучна духу русской литературы 1880-х. Высмеивание недостатков современности тоже не чуждо русской литературной традиции.
Первый сборник сказок финско-шведского писателя Сакариаса Топелиуса вышел в России в 1883 году в переводе Матильды Гранстрем, жены издателя Эдуарда Гранстрема. Критика отнеслась к ним по-разному. Некоторые посчитали их слишком нравоучительными и консервативными, чересчур сентиментальными и патриотическими. Беднякам в сказках Топелиуса присущи смирение и покорность судьбе, что сильно раздражало таких писателей, как Павел Засодимский. Другие критики, наоборот, превозносили безупречную нравственность, религиозный идеализм и юмористические элементы сказок. В сборнике «Что читать народу» (1889), который редактировала Христина Алчевская, приводятся примеры одобрительных отзывов аудитории Топелиуса – самих детей. Слава Топелиуса в России и впоследствии в Советском Союзе пережила даже его популярность на родине. В России, да и в других странах, «Сампо-лопаренок» и «Жемчужина Адальмины» стали самыми любимыми его произведениями.
В библиотеке поэта-символиста Александра Блока стоял томик Топелиуса издания 1886 года, подарок тетушки на день рождения[152]. В черновиках к поэме «Возмездие» (1910 – 1921) Топелиус, вместе с «Котом-Мурлыкой» Николая Вагнера и сказками Андерсена, упоминается в качестве чтения в детские годы[153].
Самый известный русский сказочник того времени, несомненно, Николай Вагнер (1829 – 1907). Дворянин, сын крупного минералога, он и сам стал профессором зоологии в Казанском университете и членом Академии наук. К сорока годам, когда он впервые прочел Андерсена, Вагнер уже был признанным специалистом в своей области. Ученый решил, что может писать не хуже, чем известный датский автор[154]. Вдохновляли его и русские народные сказки, которые он хотел обновить. В результате были написаны «Сказки Кота-Мурлыки» (1872) – сборник, в который вошло около пятнадцати сказок.
Кот-Мурлыка появляется только в предисловии. Он не выступает в роли рассказчика и не высказывается от имени автора. В предисловии Мурлыка
