только стук ботинок по металлическому полу, но я не хотел быть застигнутым врасплох. Я уже видел тварей, которые выглядят как люди, но их ауры принадлежат монстрам, какие только безумец сможет себе представить.
Из-за угла вышел парнишка и мы чуть не пристрелили его за такое безрассудство. Он увидел нас и чуть не испачкал штаны от страха.
— Не стреляйте! — закричал мальчик. Он едва вошел в подростковый возраст, был обрит и грязен.
— Ты кто, резать тебя, такой? — потребовал ЛоМунд, потрясая лаз-пистолетом. — Говори!
Мальчик осел на пол начал лепетать всё подряд. Он рассказал что его зовут Зартин, он подкидыш из приюта на планете Мир Зофора. Он почувствовал себя достаточно смелым, чтобы выбраться исследовать корабль, уже правда пожалев об этом. Парнишка был сильно напуган, и не только нами. Я видел как его аура бесконтрольно мерцает оранжевым.
Я помог ему подняться.
— Успокойся парень. Что ты здесь делаешь? Ты знаешь что случилось с кораблем?
— Я знаю! — Зартин отшатнулся. — Это хуже чем вы думаете! Они здесь, вы не видите? Вы не слышите их? — он замахал руками. — Космические Десантники!
— Здесь нет легионеров, — прохрипел Бренг сплёвывая мокроту.
— Неправильно! — закричал юнец указывая за плечо. — Там, внизу. Видел его.
— Он не врёт.
Прошла секунда, прежде чем я понял что это сказал Даллос. Я повернулся и обнаружил, что его ружье лежит, а в руках снова эта проклятая колода карт.
— Восьмёрка — молотов. — Он показал нам карту, будто бы это абсолютное доказательство правды.
Внезапно рассердившись на идиотскую игру, я одним прыжком приблизился к Даллосу и грубым ударом выбил карты у него из рук.
— Ты не знаешь! — прорычал я, едва сдерживая панику. Ужас струился внутри меня. — Ты не можешь этого знать!
Даллос завопил и нырнул на палубу, собирая рассыпанные карты. Он был сильно уязвлён моим поступком. Мой гнев был задушен виной. Виной и страхом.
Позвольте мне поведать, что случилось на Номее. Позвольте мне показать маленькую войну моей жизни, микрокосм великого предательства, которое даже сейчас извивается среди звёзд, вписывая себя в нашу историю.
Вы могли бы подумать, что из-за натуры номейцев, кровь и гром сопровождали предательство с самого начала. Человек против человека, сосед дерется с соседом. Да, всё это произошло, но не с самого начала. Начало было незаметным, и за это я больше всего ненавижу Гора. Он не пришел на наши миры с кораблями и орудиями, он даже не счёл нас достаточно важными для этого. Номея и другие миры Акарли были втянуты на путь распада и разорения кучкой коварных агентов, это не стоило и взвода. Пятая колонна, самозванцы и подлецы.
Какими же мы были идиотами, мы сами дали им благодатную почву. Сеть застарелых обид и недоверия была уже готова к использованию против нас. Так же как свет Императора объединил нас, тень Магистра Войны разделила.
Задумка была идеальна, подобно фракталу состоящему из уловок. Всё это разрасталось вверх и вниз, одни и те же инструменты использовались чтобы вывести на свет укоренившуюся ненависть между мирами, нациями, городами. Повсюду ополчились друг на друга: улица на улицу, дом на дом, брат на брата. Мы так сильно ненавидели, что сами разорвали Номею, направляемые бесчувственными руками.
Но не всё сразу. Это делалось с тонкостью, осторожностью.
Со слепой ясностью я вспоминаю тот день, когда этот яд прорвался наружу прямо в моём взводе. Обратите внимание, мы не были чем то особенным, просто стрелковое подразделение. Никаких почестей, никто не носил перед нами стяги, не было впечатляющего названия или остроумного прозвища. Просто номер подразделения, больше ничего. В плане Великого Крестового Похода мы ничем не выделялись. Но и этого оказалось недостаточно, чтобы спасти нас.
В течении месяцев, может быть солнечного года, далёкое от нас командование менялось. Директивы приходили на Номею и нам сразу их зачитывали. Все они были преподнесены нам как подарки, а не требования. Но если кто-то противился, бархат спадал, и под ним обнаруживалось железо. Отказы не приветствовались.
Солдатам и офицерам просто говорили, что обстоятельства изменились, и всё будет по другому. Сколько бы мы не ворчали или усмехались, сердитые мысли сменялись гневными словами, ничего не отменялось. По чуть-чуть линия лояльности смещалась. Нас двигали к краю так, что каждый отдельный шаг казался незначительным.
Соблюдение праздничного дня было отменено. Некоторые виды оружия изъяли. Цвета униформ были изменены. Свободы пересмотрены. Правила понемногу изменялись, но истинная цель этого оставалась непонятной. Одна мелочь за другой постепенно наращивали недовольство, но никто не возмущался прилюдно.
Я помню тот день когда слова были сказаны громко. «Сегодня мы подтверждаем нашу преданность его высочеству Магистру Войны Гору, отрицая
