Богов, и на стволах их молниевых орудий плясало изумрудное свечение. Хорошенько прислушавшись, он мог расслышать безумные вопли несчастных внутри их бронированных темниц.
Подвешенный за раскинутые костлявые руки Шаргали-Ши напоминал древнего распятого бога. Кожа цвета ветхой бумаги обтягивала тощие конечности, а кости превратились в вязкий шлам. Соединенная с гремящими шкивами проволока заканчивалась зазубренными крючьями, которые рваными лоскутами растягивали бледную кожу похожего на нелепую марионетку человека. Из раздутого брюха свисал полупрозрачный маточный мешок, содержимое которого постоянно дергалось.
Яйцевидная голова Шаргали-Ши обладала растянутыми челюстями и кривыми зубами, с которых капал яд. Несмотря на отсутствие зрения из-за молочной катаракты, его гипертрофированный разум видел все и поддерживал в Шаргали-Ши жизнь, в то время как природа старалась вырвать ее из изувеченной плоти.
Он испытывал агонию с каждым шипящим вздохом, но мирился с болью, преобразуя ее в акт поклонения силам, что пребывали в ночи. Белая Нага научила его, как использовать эту боль, обращать ее в себя и проникать за пелену в царство, в котором обитали Змеиные Боги.
Тайно проникнув на борт военного корабля в последние дни битвы за Молех благодаря влиятельным членам его культа, Шаргали-Ши еще больше приблизился к богам. Пока корабль бороздил нематериальный океан, он слышал их шипящие секреты в каждом покорном вздохе, каждом вопле наслаждения, каждом предсмертном хрипе.
Приближалось благоприятное время. Движение в туго натянутом маточном мешке становилось все неистовее, словно жизнь внутри него чувствовала неотвратимость своего рождения.
— Да, мое дитя, — прошипел Шаргали-Ши. — Шестеро Избранных будут твоими, и Белая Нага получит их ядовитую плоть. Она заново создаст их тела, чтобы они могли нести сияние ее божественной формы.
Севериан вел их все дальше в жуткое чрево боевого корабля, следуя обрывочным воспоминаниям, вырванным из головы мертвеца. Карта была неточной, и космодесантник с женщиной много раз поворачивали не туда и часто возвращались по собственным следам. Аливия старалась не показывать своего разочарования, зная, чего стоило Севериану съесть плоть падшего человека.
Даже на таком прославленном корабле, как «Просвещение Молеха», находиться ниже ватерлинии было страшно.
Отбросы здесь были повсюду.
Стаи трюмных крыс следовали за ними по пятам, но страх перед Северианом удерживал от нападения даже самых отчаянных.
Только за одно это Аливия была благодарна присутствию легионера.
Они спускались все глубже и глубже, молча пересекая палубы, где рыскали сломанные сервиторы, бессмысленно активирующие ритуализированные функции, которые больше не могли выполнять. Они обходили закрытые помещения, где смертоносная радиация медленно разрушала защитные обереги. Закрывали уши, когда пересекали брошенные храмы машины, в которых испорченный код бормотал ереси Древней Ночи.
Аливия не выпускала серпенту Ферлаха, сняв с предохранителя и держа палец на спусковом крючке.
— Терезия Ферлах и в самом деле сделала это оружие? — спросил Севериан.
— Да, — ответила Аливия, решив предвосхитить следующий вопрос. — И да, это было сто восемьдесят семь лет назад.
Севериан отреагировал спокойно.
— Выходит, тебе больше двухсот лет.
— Верно, — подтвердила Аливия.
— Но я полагаю, что это даже не близко к истине.
— Правильно, но ты и в самом деле хочешь ее знать?
— Нет, храни свои секреты, — сказал Севериан. — Так галактика только интереснее.
Несмотря на странную ситуацию, Аливия почувствовала теплоту к космодесантнику.
— И как же один сынов магистра войны оказался, как ты сказал, на стороне ангелов? И в броне без опознавательных знаков?
Севериан не ответил, и когда Аливия решила, что он не собирается, воин заговорил:
— Один князь церкви Древней Земли как-то сказал: «предательство — это всего лишь вопрос времени».
— Что это значит?
— Когда Лунным Волкам нужно было что-то решить, мы обычно тянули жребий, — ответил Севериан. — Командование авангардом, состав почетной стражи и тому подобное. Когда пришло время Гору Луперкалю отправить одного из сынов в Воинство Крестоносцев, выпало мое имя.
— Ты не хотел уходить?
— А ты как думаешь? — ответил вопросом на вопрос Севериан. — Покинуть крестовый поход? Отсиживаться в каком-то золотом дворце на Терре, пока человечество ведет величайшую войну в своей истории? Конечно же, я не хотел, но какой выбор у меня оставался? Мой примарх дал мне приказ, я должен был подчиниться.
