Здесь по склону пролегала дорога для танков. Орбитальное сканирование показало, что с равнины через равные промежутки в горы поднимаются извилистые серпантины. Теперь примарх смог своими глазами оценить их состояние. Все дороги были изрыты воронками и трещинами, а камнепады создали еще больше проблем. Жиллиман пустил вперед «Поборники», и бульдозерные щиты танков оказались исключительно полезны при расчистке пути. Особо крупные завалы приходилось разбивать из пушек, что делало восхождение на гору очень похожим на осаду.

Из середины колонны на связь вышел Гейдж:

— Как долго орки были на Тоасе? Они, похоже, времени даром не теряли.

— Век или два, не больше, — ответил Жиллиман. Цифру он назвал приблизительно, основываясь на обрывочных фрагментах записей, собранных на других отвоеванных мирах. Впрочем, информации в них оказалось достаточно, чтобы хотя бы частично проследить историю этой звездной системы в период Эры Раздора. — Далеко не все здесь дело рук орков.

Робаут сомневался, что зеленокожие умышленно причинили местным постройкам какой-то серьезный урон. Да, он видел ожоги и царапины, вызванные прохождением армии ксеносов, но все они были относительно недавними. А вот обрушения и каменные нагромождения выглядели гораздо старше. Природа уже успела как следует истесать их. Дорогу не обслуживали уже очень долгое время. Примарх нахмурился. Не это он ожидал найти.

Последняя петля серпантина вывела Ультрамаринов к широкой подъездной зоне у главного входа в руины. Наступающий легион загнал уцелевших орков назад, и теперь они собирались у огромных ворот высотой в сотню метров и шириной в шестьдесят. Створки были сделаны из темного блестящего материала. Они хоть и почернели, но выглядели несравнимо лучше изуродованной дороги. Жиллиман подозревал, что для их создания использовали сплав адамантия и железа. На поверхности были выгравированы большие руны на языке, которого Робаут не знал.

Ворота являлись частью стены поистине монументального сооружения. Обветшавшая пирамида выступала из склона, будто бы сама гора вытолкнула ее из своих недр. Строение явно возводили из горного камня, но каждый блок был машинным образом обработан до неузнаваемости. Высотой пирамида чуть-чуть не достигала горной вершины, а ее угловатая форма наводила на мысли о наполовину погребенном восьмиграннике. Стены каждого уровня выгибались наружу, что в сочетании с вертикальной осью создавало ощущение, будто здание нависает над двумя армиями, постоянно грозя опрокинуться.

Через равные промежутки на горном склоне виднелись и другие пирамиды — все наполовину торчащие из каменистой поверхности и с ужасными подъездными дорогами. Из отдельных пиков поднимались тонкие черные шпили. Между пирамидами находились развалины колоссальных строений — храмов или дворцов, — и их останки будто бы вновь сливались со склонами гор, из которых когда-то и были созданы. Фактически гигантские пирамиды остались здесь единственными относительно целыми достопримечательностями. По регулярности их расположения Робаут предположил, что они служили оборонительными башнями, а сами горы — естественным крепостным валом.

Орки уже с ревом неслись вниз по покатому склону подъездной области.

— Только болтеры, — приказал Жиллиман. — Руины нужно сохранить.

Танки остановились, и дальше примарх повел за собой только легионеров Первого ордена. Длинные очереди реактивных снарядов разрывали в клочья передние ряды тварей. К тому моменту, когда две армии встретились, численность зеленокожих сократилась вдвое, но дрались они еще бешенее. Впервые с начала этой войны Жиллиману показалось, что орки сражаются, чтобы защитить свои владения. Они считали руины своими, и потому яростно пытались оттеснить Ультрамаринов обратно на равнину.

Жиллиман не снимал палец со спускового крючка Арбитратора. Он посылал реактивную смерть перед собой, а подобравшись к окровавленной орде вплотную, пустил в ход другое свое оружие. Инкандор ослепительно сверкал в руке примарха, отсекая конечности и вскрывая глотки с каждым взмахом. Собственное тело он использовал как таран, и зеленокожие бугаи истошно вопили от боли и изумления, когда оказывалось, что это они, а не мерзкие людишки от столкновения разлетаются во все стороны. Он растаптывал кости и черепа. Он словно превратился в расчетливую смертоносную машину, которая не делала никаких лишних движений и не тратила ни капли лишней энергии ни на кого из врагов. Робаут разил их с мрачной решительностью, но безо всякого удовольствия. Ксеносам нет места на Тоасе, и то, что они пытались наложить свои грязные лапы на человеческие реликвии, воспринималось им как личное оскорбление. Но он — не Ангрон. Жиллиман убивал с жестокой эффективностью, но черпал удовлетворение лишь в победе и реализации своей стратегии.

Уничтожая орков, примарх и его сыновья вновь доказывали превосходство осмысленной войны над войной хаотичной, бездумной. Животная дикость неотвратимо отступала перед мощью разума. Отец Человечества нес просвещение Галактике, и пережиткам первобытного прошлого оставалось только исчезнуть навеки.

Стычка перед воротами вышла короткой. Ультрамарины превосходили орков и числом, и мощью оружия. И когда развеялся запах физелина, от врага остались лишь изувеченные тела в лужах крови, устлавшие землю перед створками.

Жиллиман решительно направился к воротам.

— Марий, — вызвал он по воксу, — составишь мне компанию?

Под надежной защитой инвиктских телохранителей Робаут принялся изучать руны на створках в ожидании Гейджа.

— Можете их прочесть? — спросил подошедший магистр-примус.