творению.
— Вы хотите запретить это имя?
Жиллиман покачал головой:
— В этом нет необходимости.
Гейдж постепенно начинал понимать смысл повышения Иаса.
— Теоретически — кратковременный период разлада, вызванный нарушением привычных традиций, в результате внутреннего саморегулирования может привести к долгосрочной стабильности.
На лице примарха засияла улыбка:
— Именно.
— Практически — для достижения такого результата необходимо назначение лидером чужака. Вынужденная адаптация обеспечит необходимые перемены в культуре.
— Да, — согласился Жиллиман. — Я не собираюсь еще больше изолировать Двадцать второй орден. Наоборот, хочу в полной мере приобщить его к культуре всего легиона. Но это процесс не безболезненный.
Гейдж глубоко задумался. «Определенно так». Он открыл было рот, чтобы ответить, но в последний момент одернул себя.
Это не укрылось от Жиллимана.
— Мои слова тебя так и не убедили.
Магистр-примус действительно колебался. Его беспокоил как раз этот «кратковременный период разлада». Ведь неизвестно, насколько долгим он окажется в действительности, как аукнется на поле боя и в какие долгосрочные проблемы может вылиться. Недавняя практика наталкивала на пугающую теорию.
— Идея в том, Марий, что я доверяю капитану Гиераксу и его братьям. Возможно, даже больше, чем они доверяют сами себе.
— Понимаю, — уклончиво ответил Гейдж, но затем вдруг передумал. — Именно это меня и волнует. Если им не хватает веры в себя, то как быть дальше?
Жиллиман нахмурился и посмотрел на Гейджа так, словно тот нес какой-то невероятный бред.
— В этом, — наконец сказал он, — и кроется разница между теорией и пустыми домыслами.
До начала мобилизации оставались считанные часы. Армада Ультрамаринов заняла окончательную позицию, и корабли уже приступили к высадке десанта. В ближайшее время оркам предстоит показать, насколько сильна их власть на Тоасе. Гиеракс буквально кожей ощущал ту нарастающую энергию, что заполняла пустоту космоса, простираясь от одного судна к другому. Приближался кульминационный момент всей войны. И капитан знал, что будет наблюдать его с орбиты.
Он отогнал эту мысль прочь. Слишком много осколков гнева вихрем кружили в его голове, впиваясь в мозг и вырываясь на волю. Допустить этого он не мог. Только не сейчас, когда ему предстоял разговор с новым магистром ордена.
После смерти Фалариса его каюта оставалась пустой. Теперь Гиеракс радовался этому. Несмотря на укоренившуюся в рядах Двадцать второго уверенность, что именно он станет преемником Махона, традиции и элементарное приличие требовали не занимать покои магистра до официального назначения. В итоге это спасло его от пущего унижения и необходимости освобождать не доставшееся ему помещение.
Но в одном Гиеракс не мог упрекнуть Иаса — новый магистр ордена уважал принципы старшинства и из всех капитанов первым захотел встретиться именно с ним. Командир разрушителей подозревал, что сначала Нас пожелает видеть уроженца Макрагга Лобона, но когда этого не произошло, собственная мелочность привела Гиеракса в ярость. При этом самого Лобона повышение Иаса злило ничуть не меньше Сирраса.
Гиеракс остановился у железных дверей в покои магистра ордена и постучал. Створки разъехались в стороны, скрывшись в каменной стене коридора. После апартаментов Жиллимана на «Чести Макрагга» открывшееся помещение показалось капитану темным и давящим. Примерно половину дальней стены занимало круглое кристалфлексовое окно в пустоту космоса. Люменополосы вдоль линий стыка стен с высоким потолком были приглушены, отчего единственным источником света служил шар над рабочим местом хозяина каюты.
Иас поднялся из-за стола и улыбнулся вошедшему Гиераксу.
— Спасибо, что пришли, капитан, — поприветствовал он.
Гиеракс ответил бодрым кивком.
— Это честь для меня.
Он не ожидал, что Иас поверит в искренность этих слов, но и не позволил горечи повлиять на тон. Ни единым словом, ни единым жестом он не выразит даже намека на неподчинение.
А вот за улыбкой Иаса чувствовалась боль.
— Нет. Скорее это честь для меня. — Магистр жестом указал на железное с деревянными вставками кресло перед собой: — Присаживайтесь,
