бабка, не возвращайся.

Вера вытаращила глаза:

— Ты ее убила!

— Не, она плохая совсем была после таблеток, — пьяно захихикала Олеся, — недолго куковала.

Родион решил, что Олеся где-то еще приняла спиртное и изложила историю кончины свекрови не только лучшей подруге, но и другому человеку, а тот решил ее наказать.

Преступника следовало искать среди знакомых Олеси.

Колыванов начал копаться в ее телефонной книжке, и тут его осенило! Свекровь Николаевой лежала в той же клинике, где лечилась мать грабителя Ильи. Вот только врачи у них оказались разные. Мать Нестерова лечил Михаил Аркадьевич Зальц, он умер вскоре после того, как женщина выписалась. А Наталья Николаевна с первым инсультом была под наблюдением Валентина Львовича Бракова. Выпив много снотворного, она попала сначала в токсикологию, а затем к тому же кардиологу.

Колыванов, как бигль, ринулся по следу и вмиг увидел, что мужа Матрены Фишкиной успешно вылечил от инфаркта… Валентин Львович. Он же пытался спасти бедного мужчину и во второй раз, но не получилось. Матрена и Олеся имели похожие ранения.

Колыванов стал пристально изучать личность кардиолога, собрал о нем много информации и понял: круг замкнулся. Родион побеседовал с матерью Нестерова, та призналась, что доктор Зальц вызвал для консультации Бракова. А Валентин потребовал честно рассказать, по какой причине дама так сильно нервничала, что у нее сердце не выдержало. Конкретно заявил: «Говорите, иначе я вам не помогу», и она сообщила врачу: первый инфаркт ее хватил, когда она случайно узнала, что сын грабит женщин. Но ведь не сдавать же кровиночку в полицию?! Валентин Львович мог взять телефон Михаила Аркадьевича и сделать с него звонок Илье. Браков постоянно бегает по зданию, у него много больных, он за них душой радеет, часто выговаривает родственникам:

— Я велел вам тщательно следить за своей мамой, шоколад для нее яд! И пожалуйста! Она опять в реанимации из-за того, что съела коробку ассорти… Вы убийца! Позволили пожилой женщине отравиться!

О скандалах Бракова с родственниками больных слагали легенды. Характер у доктора был непростой. Больным от него тоже доставалось на орехи. На тех, кто отказывался принимать лекарства, говорил: «Не хочу травить организм химией, лучше травку попью», врач накидывался крокодилом:

— Давайте! Ешьте сено! Но помните, до того, как человечество изобрело химические соединения, все королевские дворы, да и простые граждане, чудесно убивали друг друга «травками». Отлично у них это получалось.

Резкость, истеричность, злопамятность, гневливость — все это и еще многое другое Валентину Львовичу прощали за умение безошибочно ставить диагноз и назначать единственное правильное в данном случае лечение. В клинике его называли гением, сравнивали с главным героем сериала «Доктор Хаус». Чем больше Колыванов думал о Бракове, тем яснее понимал: с ним надо поговорить. И в конце концов он отправил сотрудников в клинику к доктору. Того не оказалось на месте, секретарь главврача сообщила, что врач на консультации в другой больнице. Какой? Она не в курсе. Люди Колыванова ждали Бракова, потом один из них случайно услышал, как помощница тихо сказала одной из медсестер:

— Валентина Львовича не будет сегодня. Я его предупредила, что тут следователи. Незачем ему с ними общаться. Они взяточники все и мерзавцы. Оборотни в погонах. Дома он.

Это насторожило полицейских, они отправились к кардиологу домой и полчаса топтались под дверью. Жена Бракова оказалась маниакально подозрительной, открыть створку она не отказывалась, — потребовала показать документы, звонила начальству, выясняла, работают ли сотрудники с такими фамилиями, не мошенники ли они. Но в конце концов все-таки впустила полицию. Бракова увезли.

Во время разговора Валентин Львович потерял самообладание и вылетел из кабинета Родиона с воплем:

— …!..!.. Они меня считают маньяком!..!..!

В коридоре толпились люди, одна из женщин живо принесла вспотевшему от злости Валентину воды, тот швырнул стакан в дежурного, заорал, пообещал отрезать парню сами догадайтесь что, вел себя безобразно. Ясное дело, доктора скрутили прибежавшие на шум сотрудники. Колыванов несказанно обрадовался поведению Бракова. У Родиона не было ни малейших улик, чтобы задержать кардиолога. Лишь «чуйка», которая ему подсказывала: Валентин явно замешан в убийствах. Но «чуйку» к делу не пришьешь. Следователь был обязан отпустить врача, и тут последний устроил дебош. Тихо радуясь неумению врача держать себя в руках, Колыванов засунул его в обезьянник, как лицо, напавшее на сотрудника полиции при исполнении служебного долга.

Услышав последнюю фразу, я захихикала.

— Что тебя развеселило? — не понял Вовка.

— Напавшее лицо, — объяснила я, — а остальные части тела: руки, ноги, туловище в нападении не участвовали?

— Не смешно, — поморщился Костин, — по этой статье можно ого-го как сесть. Колыванов подумал: врач нервный, посидит за решеткой, глядишь, опять возмутится и в порыве ярости сболтнет лишнее. Но вышло иначе, чем Родя рассчитывал. Естественно, в больнице вмиг узнали, что Браков сидит в камере. Коллектив накатал письмо руководству МВД, медики потребовали прекратить травлю врача. Но Колыванов не сомневался: Валентин Львович что-то