отходил в сторону, заменяя большой палец.

Желудок скрутило, Сато вырвало. Но не закричал от ужаса, что выходит из его собственного тела. На это новое проявление заразы. Нет, он не закричал. Другой рукой, сохранившей человеческий вид, он потянулся к телекому, ткнул кнопку, связываясь с помощником по административным вопросам.

– Дай мне Сорияму, – приказал он. – И пришли сюда Масамбу и Акабо.

Так быстро и легко Додгер еще никогда не передвигался по киберсети. На линиях передачи данных импульс был ярче, иконки светились интенсивнее, а чернота между площадями, сотворенными человеком, были темнее. Электронное небо распространилось за горизонт, такое же безграничное, как его воображение. Нет, никакой физический опыт не сравнится с этим заоблачным приключением.

Отдаленные сообщения, притворно срочные, пытались погасить его радость, но он гнал их прочь, отворачиваясь к чудесам киберпространства. Здесь была свобода и сила, что он искал много лет, единство с киберпространством.

И она была с ним.

Харт всмотрелась в лицо посредника в поисках любой подсказки обмана. И была разочарована. Все, что он говорил, было правдой, или же он в нее верил. Они работали вместе много лет, и Кэтрин доверяла ему настолько, насколько могла доверять кому-либо в этом хитром бизнесе. Харт не находила ни одной причины, зачем ей обманывать ее. Хуже того, она не находила ни одной причины для его заблуждений.

– Уверен, что разговор о трех устройствах?

– Три. Четыре. Пять. Разве это имеет значение? Но да, минимум три. Все с несколькими боеголовками. Когда американцы покинули немецкую землю, так удобно оказалось забыть обо всем, – на мгновение маленький старик задумался, вспоминая о давних временах. – После объединения они стали террористами Эль Дорадо. Барбаросса, хоть и похоронен, но до сих пор, наверное, неспокоен. Они должны были стать великими освободителями, разрушителями оков, связывающих дух Отечества.

– Ты утверждаешь, что они реальны, то называешь их несбыточной мечтой. Решайся, Калибан.

– О, они достаточно реальны.

– Но ты не можешь сказать, где они сейчас.

– Более значимые люди, чем ты, спрашивали, – он пожал плечами, – но я, моя дорогая, рассказал бы только тебе. Я – пожилой человек. Моих сил на такое не хватит. Но я не могу ни продать, ни отдать того, чего у меня нет, – Калибан сухо засмеялся. – По крайней мере, тебе, моя блестящая ученица. Барбаросса уже не пробудится в моей жизни. Козимо унес тайну потерянного оружия в могилу, когда Моссад загнал в угол его группу Фенрис в Касабланке. Документы были уничтожены в огненном шторме. Много лет после этого я видел множество подделок. Но никто до сих пор не смог найти ни одной метки.

– Что за метки? Волк?

– Конечно, волк. Но был и другие.

Когда он описал их, Кэтрин вспомнила, что она их видела. Причем подробно. Сомнения исчезли задолго до того, как Калибан закончил рассказ.

Так что все правда. Все старые намеки Калибана оказались правдой, за исключением одного, что он знает секрет тайника с оружием. Как и большинство «теневиков» европейского мира, она росла в уверенности, что если Калибан чего-то не знает, то никто этого не знает. Но кому-то, каким-то образом удалось раздобыть наследство Козимо. В информации, переданной Додгеру его контактом, об операциях Бабушки, имелась карта, но в сопровождающем пояснении о назначении карты не было ни слова. Харт чуть было не пропустила маленький знак около Деггендорфа. Додгер не признал стилизованную голову волка, но Кэтрин ее узнала. Ей не хотелось верить, что карта настоящая, но рассказ Калибана не оставлял места для сомнений. Худшие опасения подтверждались.

Без сомнения, об этом необходимо рассказать Сэму. Кому еще, кроме него?

Сэм потрясенно очнулся. Старый «Хаммер» трясся, вдоль берега пробираясь по ухабам и ямам. Слева впереди возвышаются далекие горы, перемежаясь с бесплодными холмами-останцами. Проплывающий мимо пейзаж пыльно-зеленый, с преобладающими оттенками серого и смугло-пурпурного. Сейчас, когда солнце заходило за горизонт, эти цвета еще больше казались насыщенными.

Сэм больше не в Дэнвере.

Боль в голове и по всему телу сказало, что произошедшее в зоне Юты ему не приснилось. В кратковременных вспышках он вспоминал о своем