тебя. Ты принял ее в себя по своей воле, никто тебя не тянул, и теперь твоя душа за это расплачивается.

Дженис приблизилась к нему. Небольшая ее часть хотела убежать прочь, но все остальное решительно намеревалось остаться здесь.

– У тебя не хватит сил меня одолеть, – сказал Сато-Паучиха.

– Нет, – улыбнулась Дженис. – Конечно, нет. Но я больше не одна. У меня снова есть семья.

Она набросилась на Сато-Паучиху и обхватила его руками. Он-она закричала от этого прикосновения. Паучиха сбежала, бросив свой инструмент. Сато, преображеный Паучихой, снова преобразовался уже силой, втекающей в него из светящейся Дженис. Он начал преобразовываться, все больше превращаясь в паука, тотем которого пустил в свою душу. Память, чувства, ускользали, и вскоре он превратился в настоящего паука, лишенного каких бы то ни было человеческих характеристик.

Крошечный паук кинулся прочь от сияющей женщины.

Дженис успокоилась и расслабилась.

– Пусть Бог держит тебя в своих руках, – сказал Сэм.

Урдли смотрел на поверженного и расчлененного аватара. Штуковина в какой-то момент дрогнула и дала ему шанс пробить защиту. Эльф был благодарен за этот шанс. Если бы аватар не потерял концентрацию, бой продолжался чуть дольше.

После того, как Урдли ранил аватара, ему удалось вызвать силу камня и размягчить его. Втянутый в неожиданно мягкую скалу, аватар стал слишком медленным, и не смог уклониться от заряда, выпущенного Эстайосом.

Атака на физическом уровне дала Урдли понять, что без колдовства здесь не обойтись. Когда верхние руки штуковины ударили по Эстайосу, загнутыми когтями шинкуя его доспехи на части, Урдли запустил заряд маны сквозь его защиту, отрезая конечности от тела. Этой атакой Урдли превратил аватара в нечто непохожее на его тотем, заставил зареветь от боли и открыться для смертельного удара.

– Впечатляющее колдовство, – выдохнул Эстайос, напрягая оставшиеся силы, чтобы удержаться в полулежащем положении, поддерживая себя локтем. Его отчаянная атака едва не стоила ему жизни, но с медицинской помощью он сможет выжить. – Помоги мне встать, и я подготовлю бомбу для танца.

В этом не было никакого смысла. Урдли уничтожил аватара, и оружие было теперь его.

– Нет, – сказал он и улыбнулся.

– Нет?

Урдли удивился, увидев на лице Эстайоса смятение.

– Оно еще пригодится, – сказал Урдли, подошел к ракете и ощупал ее ладонями. – Детонатор активен, чистый расщепляющий материал. Разве ты не понимаешь? Эта бомба готова к работе.

– Конечно, – закашлялся Эстайос и сплюнул кровавую слюну. – Поэтому мы и здесь. Чтобы уничтожить ее.

– Не мы.

– Мы должны его уничтожить.

– Как я уже сказал, не мы, – Урдли сформировал очередной шар. Покончить с Эстайосом, пока тот слаб, не составляло проблемы. Заклинание ударило по поспешно выставленной защите, сметая ее. Темноволосый эльф упал на спину.

Урдли отвернулся от упавшего эльфа и мысленно снова вернулся к бомбе, к тому, какое место она займет в его планах. Когда он снова посмотрел на Эстайоса, увидел, что тот уже стоит на ногах.

– Я не могу тебе позволить этого, – сказал он.

– Получается, Лэверти приставил тебя присматривать за мной, – издевательски произнес Урдли.

– Что, если так? Я не позволю тебе забрать бомбу, – Эстайос слабо кивнул в сторону бомбы. – Эта штука нашему миру не принадлежит.

– Не возражай мне. Умрешь.

Эстайос попытался рассмеяться, но смех утонул в приступе кашля.

– Я не боюсь умереть, если это имеет какое-то значение.

– Не имеет.

– Ты не прав, – на лице Эстайоса появилась странная улыбка.

Эстайос расставил в стороны руки и Урдли почувствовал, как тот собирает в одну кучу энергию. Появилось знакомое чувство потока маны. Каким-то образом Эстайосу удалось повторить прием, что использовал Урдли, ломая барьер, установленный аватаром для защиты пещеры. Такая сила была опасна. Урдли укрепил защитные заклинания и контратаковал Эстайоса.

Заклинание попало в размягчившуюся стену позади Эстайоса, не причинив ему вреда. Урдли отшатнулся от тепла и света. От большой энергии. С такой силой Эстайос способен смять его защиту: Урдли чувствовал потенциал собираемой энергии. Перед ее лицом собранная самим Урдли мана ничтожно