Он знал, что ничего не достигнет, отталкивая от себя воинов Девятнадцатого легиона.
Но доверие — это иное. Доверять он не мог.
Однако должен был довериться или по крайней мере выслушать его. Оставшимся Железным Рукам придется принять новый тип войны. И как бы неприятно ни было ему это признавать — даже самому себе, — Гвардия Ворона в этом типе разбиралась лучше всех.
— Да, — согласился Леваннас. — Ловушка. Но она не обязана быть успешной.
— Дети Императора небрежностью не страдают, — сказал Рауд. — Ловушка будет хорошей.
— В противном случае я буду оскорблен, — ответил Кхалиб. — Еще больше, чем оскорблен сейчас методами, к которым мы вынуждены прибегнуть.
— Бей из теней, а потом удирай, — пробормотал Рауд.
Леваннас улыбнулся, показывая, что не обижен.
— Бесчестны лишь предатели, — сказал он. — Тени не лгут, братья. С тем, кто их понимает, они искренни, как не может быть искренен и свет.
Пока Гвардеец Ворона говорил, Кхалибу начало казаться, что сумеречный свет Галераса ослабевает вокруг него. Он стоял на открытом пространстве, как и все они, но становился менее отчетливым. Вдруг стало трудно разглядеть за пепельным дождем его жесткие черты лица. Его неподвижность начала восприниматься как отсутствие. Он был в тенях, он был тенями, и Кхалиб понял, что его слова была правдой. Исчезая с глаз, Леваннас открывал им свою сущность.
Кхалиб взглянул на свою правую руку. Он пошевелил пальцами, уже более двухсот лет не состоявшими из плоти и крови. И задумался над собственной правдой — правдой Железных Рук, которую теперь должен был защищать яростнее, чем когда-либо.
— Мы — не вы, — ответил он Леваннасу. — И никогда вами не станем.
— Я ни за что бы не осмелился такое предлагать, — сказал Леваннас.
— Но атаковать открыто мы не можем, — заметил Рауд.
— Я знаю. Все мы это знаем. — Он посмотрел на центральное строение базы. — А потому должны найти новый метод борьбы, который все же не будет нарушать заветы нашего примарха.
— Значит, мы двинемся в ловушку.
Верхняя часть головы Рауда была металлической. Но на нижней челюсти еще оставалась плоть, что позволило ему изобразить подобие улыбки.
— Ну, сами они к нам вряд ли придут, — ответил Кхалиб.
Логичным местом для ловушки была бы точка Мандевилля в системе Цизика. Кхалиб приказал привести «Погибель Асирнота» в полную боевую готовность, дабы они имели возможность открыть огонь через секунду после перехода в реальное пространство. Он не станет легкой жертвой для Детей Императора. Но иллюзий относительно исхода битвы он не питал. «Асирнот» погибнет в продолжительном бою, если только не сумеет вовремя скрыться в варпе. Ударный крейсер получил повреждения над Исстваном. Они провели ремонт, но возможности их были ограничены. Пустотные щиты работали не на полную мощность. Корпусу нанесли урон, и места этих ранений были постыдно уязвимыми.
Первый суровый факт в игре, затеянной Кхалибом: Дети Императора вполне могли уничтожить любой одиночный корабль, клюнувший на приманку.
Второй суровый факт: игнорировать приманку он не мог.
Он стоял за пультом управления над мостиком «Погибели Асирнота». В иллюминаторе ничего не было. Система молчала, и только аварийный сигнал «Тармаса» нарушал покой.
— Ауспик? — спросил Кхалиб.
— Мы уловили излучение двигателей «Тармаса», — сообщил Сетерик. — Других кораблей в радиусе действия нет.
— Но это не значит, что их нет в принципе, — добавил Рауд. Он стоял за станцией управления огнем, в передней части мостика.
— Они есть, конечно, — ответил Кхалиб.
Но они не атаковали. Они прятались. Почему? Потому что уничтожить «Погибель Асирнота» недостаточно. Предатели рассчитывали на жертву покрупнее.
«Как и я», — подумал он.
— Я бы разочаровался, если б их не было. Курс на «Тармаса».
Ударный крейсер Третьего легиона уже преодолел треть пути между точкой Мандевилля и звездой системы. Цизик был старым красным солнцем. Сотни миллионов лет назад он поглотил свои ближайшие планеты, оставив только внешних газовых гигантов и ледяные планетоиды в поясе Койпера. Цизик казался таким же мертвым, как Делий, — но теперь он оживал в предчувствии войны.
На первом этапе сближения с «Тармасом» Кхалиб вел корабль медленно и осторожно. Смысла скрывать присутствие «Асирнота» не было. «Тармас» и другие корабли Детей Императора, сколько бы их ни затаилось в системе, уже знали о их прибытии, но ему самому нужно было время, чтобы обнаружить
