— Есть вести от наших братьев? — спросил Аттик.

— Астропатический хор сообщает, что пока нет, — ответил Аул.

Двери на мостик открылись. Вошли двое воинов, но ни один не был из Железных Рук. Доспехи одного были темно-зелеными, цвета Саламандр. Кхи'дем, сержант. Другой носил черно-белую броню Гвардии Ворона. Он был ветераном по имени Инах Птеро. При их прибытии атмосфера на мостике заметно изменилась. К ярости, раздражению и скорби вплелась нить неприязни.

Аттик обернулся. Движение было настолько холодным, как будто он навел на двух космических десантников болтер.

— В чем дело? — резко спросил он.

Ониксовое лицо Кхи'дема, казалось, потемнело еще сильнее.

— Тот же вопрос мы собирались задать вам, капитан, — сказал он. — Мы бы хотели знать, зачем мы здесь.

Аттик подождал несколько секунд, прежде чем ответить, и в его словах ощущался концентрированный гнев.

— Твое звание не позволяет задавать вопросы мне, сержант.

— Я говорю от имени Восемнадцатого легиона, который присутствует здесь на борту, — ответил Кхи'дем спокойным, но твердым голосом, — как и ветеран Птеро от имени Девятнадцатого легиона. Таким образом, мы имеем право знать о ходе войны.

— Легионы? — выплюнул Аттик. Эмоциональный звук, выданный его бионической гортанью, казался очень странным. Гортань могла воспроизводить разные тональности и громкости, к тому же звучала похоже на прежний голос капитана. Сейчас же его голос казался жутким, как будто Аттик пытался подражать себе, но не вполне успешно. — Легионы, — повторил он. — Даже вместе вас насчитается не больше дюжины. Это не…

— Капитан, — вмешался Гальба, решив прервать Аттика, чтобы не дать командиру произнести слова, от которых он уже не сможет откреститься, — с вашего разрешения.

— Да, сержант? — даже не запнувшись, ответил Аттик, и в его словах поубавилось яда, словно он сам наполовину желал, чтобы его остановили.

— Возможно, я смогу ответить на вопросы наших братьев.

Аттик одарил его долгим испытующим взглядом.

— Только не здесь, — проговорил он тихим от едва и временно сдерживаемого гнева голосом.

Гальба кивнул.

— Пройдетесь со мной? — обратился сержант к Кхи'дему и Птеро. К его облегчению, они согласились без лишних пререканий.

Гальба повел их с мостика, по коридорам из железа и гранита, обратно к казармам, в которых было так много свободного пространства. Слишком много пространства.

— Ты пытаешься уберечь нас? — спросил Птеро.

Гальба покачал головой.

— Я пытаюсь сохранить мир.

— Так я и подумал, — произнес Кхи'дем. — Ты прервал своего капитана. Что он хотел сказать?

— Я не читаю его мысли.

— Дай угадаю, — вставил Птеро. — Это не легионы. Это остатки.

Гальба поморщился от правды.

— Как все мы, — отозвался он. Так оно и было. Железных Рук на «Веритас» теперь насчитывалось всего несколько сотен вместо многих тысяч. Они были тенью былой мощи.

— Твоя честность делает тебе честь, — сказал Птеро. — Но нам все равно хотелось бы услышать ответы.

Гальба подавил вспышку раздражения.

— Вы их получите, как только они появятся.

— Так плана кампании нет?

— Мы здесь, чтобы узнать его.

Птеро вздохнул.

— И что, твоему капитану доставило бы невыразимые мучения так нам и сказать?

Гальба обдумал следующие слова. Легкого пути не было. Дипломатического также, хотя, если начистоту, он не стремился следовать по нему. Достаточно и того, что он увел их с мостика. Здесь, вдали от командного трона, необратимое насилие могло случиться с куда меньшей вероятностью.

— Капитан Аттик, — произнес он, — не склонен делиться оперативной информацией.

— Со всеми? Или только с нами?

Этого момента было не избежать.

— С вами.