смыслами, отточены истиной и смазаны ядом значений. Есть и голоса, что не произносят слов, лишь завывают из бездны безумия. Отзвуки несущего их эха врезаются друг в друга, разбиваются на куски, скользят по склонам гор и отталкиваются от скал, словно бросающиеся на жертву хищники. Их не разносит ветром — они и есть ветер.
И сегодня они явились к нему.
Ци Рех в одиночестве стоит на высоком холме, пока его последователи ждут в лагере. Перед ним раскинулась широкая пустошь, безжизненная равнина высохшей грязи. Кажется, будто это изуродованная заразой, потрескавшаяся кожа самого Давина. В центре равнины, на расстоянии половины дневного перехода, высится одинокий конический пик — Гора Ложи. Его очертания мрачнеют в сгущающихся сумерках, пока пик не превращается в собственную тень, тянущуюся к Ци Реху отзвуками своей пустоты.
Отзвуки эха. На Давине они повсюду, но, чтобы услышать их, чтобы собрать растрепанные обрывки в тугие узлы предсказаний и откровений, нужны вера, мастерство и жертвенность. Даже глухой способен ощутить отголоски божественной правды, расстояния для них — ничто. Однако, чтобы отделить зерна от плевел, просеять истину сквозь сито понимания, требуется особый, редкий дар. И, чем ближе обладатель такого дара подходит к источнику эха, тем осязаемее для него становятся отзвуки.
Чего ищет Ци Рех? Ясности знания? Скорее, нет — он ищет откровений, откровений такого рода, что могут содрать плоть с человеческих костей, тайн, которые могут броситься на него из ночного мрака или спуститься с небес на крыльях ярости. Стать свидетелем подобных таинств означает открыться для чего-то куда более могущественного и смертоносного, чем простая ясность понимания.
И сейчас Ци Рех очень близок к своей цели, к источнику отзвуков. К Ложе Эха.
Так близок, что уже потерял счет голосам, сплетающимся в ткань, свивающимся в клубки и оплетающим его паутиной. Обрывки слов и смех, шепот секретов и вопли гнева, крики разрываемых видений и грязные истины скручиваются вместе. Из центра клубка единственная ядовитая ниточка протягивается к Ци Реху. Он знает, что это всего лишь посланник, который не поделится откровением, но, для начала, эхо готово говорить с ним. Ци Рех закрывает глаза и раскрывается перед ядовитой паутинкой.
Он не касается нити, позволяя ей обвиться вокруг черепа. Тончайшая до невидимости, извивающаяся, острая точно тьма, она заползает в уши Ци Реха.
Теперь это его эхо. Теперь это его истина.
Уста, на которые он никогда не посмеет бросить взгляд, начинают произносить его Слово.
Начинают с единственного звука. Ммммммммммм…
Его дар. Эхо, что пришло к нему.
Ммммммммммм…
Вне звука, вне дрожи в костях, отзвук чего-то великого, словно подножие целого материка.
Ммммммммммм…
И обещание большего, если он окажется достойным, если выдержит испытание.
И так будет. Такова его клятва. Он до конца выслушает отзвук эха, ставший его судьбой.
Ммммммммммммммм…
… Приходит воспоминание.
Он в своем шатре, смотрит, как завеса у входа отдергивается, пропуская Акшуб. Верховная жрица Ложи Змея пришла одна. Худая, маленькая старушка, вдвое ниже Ци Реха и во много раз древнее его. Косточки, вплетенные в её седые космы, стучат о кости, обтянутые её высохшей кожей. Старость видна в каждом её движении. Воины его племени, носящие лучшее оружие и доспехи, многочисленны, сильны и способны вырезать жалких червей из рода Акшуб. Сам Ци Рех может убить старуху одним ударом.
Эта мысль ужасает его. Почему? Потому, что он умрет сам, как только поднимет руку на жрицу. Потому, что он прогневает богов.
Ци Рех прогоняет незваные мысли и слушает, как Акшуб открывает перед ним двери к предназначению.
— Сегодня боги благосклонны к Ложе Гончего Пса, — говорит она. — Ложе Змея уже выпала честь обратить Воителя. Да, то, как он изменился — дело рук моей ложи. Это наш змей шепчет в его сердце. Они вместе ушли от нас, нести к звездам огонь, что изменит их.
Акшуб улыбается, и видно, как насекомые ползают по её зубам.
— Но тебе, жрец, тоже уготовано нечто великое. Ты услышишь священные голоса из самого их источника. Ты коснешься их. Ты станешь ими. Пришло время провозгласить твое право.
— Мое право на что?
Ци Рех знает, он понимает, что такое «источник», но хочет услышать это от нее. Голос Акшуб поставит печать законности на его знание.
