— Это музей будущего, — произносит Вентан.
— Неплохо сказано. Так и есть. Музей будущего. На данный момент это именно он.
— Вы поэтому сюда пришли? — спрашивает Вентан.
Ламиад указывает на экспонат, который он осматривал, когда пришел Вентан. В стерильном суспензорном поле находится стабилизированный угол поврежденного огнем знамени. Тепло тела активирует гололитическое табло, показывающее изначальные детали.
Это часть штандарта, который Ламиад нес на Баторе. Этот экспонат, один из выбранных нескольких первых сотен, чествует его и его достижение, увековечивая ту великую битву.
— У меня запланированы служебные поездки, которые уведут меня от Ультрамара самое меньшее на десять лет, — произносит Ламиад. — Я почувствовал, что должен придти и взглянуть на это перед отправлением. Увидеть собственными глазами.
Он смотрит на Вентана.
— Ну, живым глазом и тем, что для меня сделал Механикум.
Какое-то время они беседуют о сборах и о грядущей кампании. Никто не упоминает о XVII-м.
— Говорят, что скоро Калт назовут старшим миром, — произносит затем Ламиад. — Он быстро развивается, а его сильные стороны очевидны. Верфи. Производство. Его статус повысят, и он будет управлять собственным владением.
— Меня это не удивит, — отвечает Вентан.
— Также у него будет собственный тетрарх, — продолжает Ламиад. — Должен будет быть. Будучи старшим миром, он будет обязан назначить военного губернатора, а также предоставить примарху чемпиона и его почетную гвардию.
— Разумеется.
— Ходят разговоры об Эфоне. Эфоне из 19-й. Как о возможном кандидате на этот пост.
— Эфон — хороший кандидат, — соглашается Вентан.
— Рассматриваются и другие кандидатуры. Как мне сказал наш возлюбленный примарх, выбор тетрарха — это своего рода искусство.
— И это уже не сможет быть тетрарх, не так ли? — говорит Вентан. — Возможно, когда вас будет пятеро, вы все станете квинтархами?
Ламиад снова смеется.
— Может быть, они придумают другой титул, Рем, — произносит он. — Не привязанный к числам. Калт будет не последним, а всего лишь следующим. Ультрамар растет. По мере встречи с будущим и заполнения этого Голофузикона у нас станет больше Пятиста Миров и больше пяти княжеств. Как и эти пустые залы, мы должны быть готовы приспособиться к грядущим переменам и расширениям.
Он оборачивается. К ним приближаются сопровождаемые слугами фигуры в длинных бледно-зеленых облачениях.
— А вот и сенешали, — говорит чемпион примарха. — Позволь мне тебя представить, чтобы ты мог выполнить свою работу.
6
В орбитальной Сторожевой Башне Сервер Управления Ул Кехал Хесст общается с ноосферой.
Код говорит. Он
Складки достигающего пола облачения Механикум настолько жесткие, что кажется, будто он высечен из камня. Он стоит на вершине Сторожевой Башни, которая столь же пряма и изящна. Башня отбрасывает тень на Крепость Калкас, бронированную цитадель, которая стоит напротив Нумина по другую сторону блестящего простора Бороса. Это котловина стен и зубчатых башен, самостоятельный город, но в то же время и точка обороны, телохранитель, который приставлен пребывать за плечом Нумина и оберегать его от вреда.
В Сторожевой Башне трудится десять тысяч людей, а еще пятьдесят тысяч — в окружающих ее орудийных башенках и административных зданиях. Это сигнализатор, его ноосферная архитектура разработана на мире-кузнице Хесста, Коноре, и поддерживается при помощи технологий, которые напрямую поставляются фабрикаториями Марса.
Командная палуба Сторожевой Башни обширна и кишит персоналом. Окна с поднятыми противовзрывными ставнями смотрят на реку и город с одной стороны и на равнину с другой. Хесст может взглянуть на поток движения в космопорте, на пыль, которую подняли сортировкой на равнине, на светлую землю и окрашенное бурей небо, однако вид его не интересует.
Башня поддерживает собственное коллекторное поле и загружает информацию в него и прочих старейшин со скоростью, эквивалентной ноосферной
