Через сколько времени оно взорвется? Хорус не догадывался, но подозревал, что задолго до того, как они успеют спастись из глубин мусорного мира.
— Все не могло закончиться вот так, — прошептал Хорус.
— Нет, сын мой, — ответил его отец, вновь впитав в себя золотой свет. — Не закончится.
Император стиснул кулаки, и воздух вокруг кипящего плазменного ядра свернулся. Он тошнотворно скрутился в себя, как будто реальность была не более чем фоном, на котором разворачивалась драма галактики.
И там, где он скрутился, пространство ужасающе разверзлось, явив глубочайшие бездны надвигающегося хаоса и бесконечного потенциала. Зияющие пустоты, где объединенные жизни всей галактики были просто пылинками в космическом шторме. Царство эмпиреев нерожденных, где в грязной утробе смертного вожделения рождались кошмары. Существа холодной пустоты крутились во мраке, словно миллион змей из эбонитового стекла, извивающиеся бесконечными скользящими узлами.
Хорус заглянул в саму бездну, одновременно испытывая отвращение и восхищение тайным механизмом вселенной. На его глазах Император собрал ткань мира и накрыл ею плазменное ядро зеленокожих. Усилие давалось ему непросто, золотой свет в его сердце тускнел с каждой прошедшей секундой.
А затем оно исчезло.
Пустоту, оставленную плазменным огнем, с громогласным хлопком заполнил смещенный воздух, и по залу сернистой бурей прокатилась ударная волна.
Император, опустив голову, припал на колено.
Секундой позже Хорус оказался возле него.
— Что ты сделал? — спросил Хорус, помогая отцу встать на ноги. Император поднял глаза, на его дивное лицо возвращалась краска.
— Отправил плазменное ядро в эфир, — ответил Император, — но долго это не продлится. Мы должны уйти, прежде чем складка не развернется и заберет все с собой. Оно раздавит мусорный мир так же верно, как если бы он попал в хватку черной дыры.
— Тогда давай убираться отсюда, — сказал Хорус.
Они наблюдали за агонией Горро с мостика «Мстительного духа». Император и Хорус вместе с Морнивалем стояли у ослитового диска, откуда примарх планировал пустотную войну против мусорного флота.
— От такого зеленокожим не оправиться, — сказал Хорус. — Их мощь сломлена. Пройдут тысячи лет, прежде чем зверь восстанет снова.
Император покачал головой и вызвал из диска мерцающий световой планетарий. У краев диска закружились мягко сияющие точки, десятки систем, сотни миров.
— Если бы ты был прав, сын мой, — промолвил Император. — Но зеленокожие как раковая опухоль в теле галактики. Ибо на месте каждой шаткой империи, что мы сожжем дотла, возникнет новая, еще больше и прочнее. Такова природа орков, и вот почему их расу так тяжело уничтожить. Их следует полностью искоренить, или они вернутся еще сильнее, снова и снова, пока их не станет слишком много.
— Значит, мы навеки прокляты зеленокожими?
— Нет, если будем действовать быстро и безжалостно.
— Я — твой меч, — произнес Хорус. — Покажи, куда бить.
Император улыбнулся, и в сердце Хоруса расцвела гордость.
— Телонский предел — всего лишь сатрапия крупнейшей империи, с которой мы когда-либо сталкивались, и она должна пасть, чтобы Крестовый поход мог продолжаться, — сказал Император. — Война, которую мы поведем, дабы разрушить эту империю, будет величественной. Ты обретешь славу, и люди будут говорить о ней до тех пор, пока не погаснут сами звезды.
— И это она? — спросил Хорус, склонившись над светящимся гололитом. Один, затем десятки и наконец сотни миров окрасились зеленым.
— Да, — сказал Император. — Это Улланор.
Дэн Абнетт
Возвышение Хоруса
