важные геостратегические инструменты воздействия.

– Я бы не преувеличивал возможности русских в области микроэлектроники, – заметил Петреус. – У них классные программисты, но за последние двадцать-двадцать пять лет они безнадежно далеко и надолго отстали в области элементной базы. У них есть мозги, чтобы что-то придумать, но нет производства, чтобы реализовать свои идеи. Что касается конкретной ситуации, то обнаружить нашу программу даже с помощью русских на заводе в Фордо невозможно. Единственное, что может попытаться сделать технический персонал, – остановить производство, когда обнаружат критический сбой. Но это будет уже поздно.

– Тем не менее в военно-промышленном комплексе русских уже создана система глушения сигналов наших разведывательных спутников, и сейчас они заняты ее развертыванием, – возразил Клеппер, продолжая гнуть свою линию.

– В случае проведения акции сможем ли мы контролировать весь процесс? – поинтересовалась Хиллари Клинтон, опять возвращая обсуждение в прагматичное русло.

– Конечно, причем в режиме онлайн, – ответил Петреус и вопросительно взглянул на главу АНБ. Тот утвердительно кивнул, и его жест подхватили обе дамы. – Спутниковая разведка и контроль киберпространства обеспечат слежение за процессом разрушения предприятия, даже скрытого в толще скальной породы. Ведь активное движение на поверхности в районе Фордо станет явным барометром того, что происходит на глубине полусотни метров.

– По мусульманским законам погребение тела должно состояться в день смерти до заката солнца, – глава ЦРУ был абсолютно уверен в том, что говорил. – Поэтому телерепортажи о гибели «объекта номер один» появятся довольно скоро, а внешние признаки технологической катастрофы мы сможем отследить тут же.

Госсекретарь задумалась. Возглавляя работу госдепартамента США, она давно стала приходить к мысли, что Соединенным Штатам Америки необходимо разработать и реализовать полномасштабную стратегическую программу по борьбе с исламским экстремизмом. Что-то вроде той, которая выполнялась долгие годы и была так успешно завершена в 1991 году в отношении СССР. Да, тогда не стеснялись в выборе средств и методов. Вот и сейчас необходимо самым решительным образом уничтожать экстремистские мусульманские режимы, как это было в Ираке, и образовавшийся вакуум власти заполнять лояльными США исламистскими ставленниками, далекими от любых форм экстремизма и терроризма. Позднее, летом 2014 года, начиная готовиться к участию в президентских выборах, она прямо заявит в интервью для The Atlantic: «Мы сделали хорошую работу при сдерживании Советского Союза, хотя было много ошибок. Мы поддерживали разных негодяев… мы делали некоторые вещи, которыми не особо гордимся, но у нас была всеобъемлющая стратегия во всем, что мы пытались делать и что привело к поражению СССР и коллапсу коммунизма. Это была наша цель, и мы ее достигли». Но… одно дело – готовить программу борьбы с мусульманским экстремизмом и враждебными государствами и совсем другое – принимать решение на уничтожение конкретного президента конкретной страны, пусть даже враждебной… Тяжело, страшно и чересчур ответственно.

– Ну что же, ситуация ясна, и предложение будет доложено президенту, – подвела итог встречи госсекретарь.

Совещание закончилось. На правах хозяев директор ЦРУ и его коллега провожали гостей. Когда все разошлись, Дэвид Петреус подошел к Дэни и дружески похлопал его по плечу.

– Не переживай, Дэни. Я думаю, все будет o’кей. Мы продавим наше предложение.

До сегодняшнего дня они не были знакомы лично – уж больно велика была разница в статусе, но по документам шеф ЦРУ знал о вербовке иранского ученого и внедрении разведывательно-диверсионной программы в компьютерную сеть центра по обогащению урана в Фордо, а потому считал своим долгом выразить личную благодарность вербовщику – своему подчиненному, так прекрасно исполнившему трудную и опасную миссию. Признаться, Дэни Маккоулу польстило такое отношение директора ЦРУ к его персоне. Он вообще уважал этого парня, не отлакированного кабинетной шаркатней генерала, а участника реальных боевых действий, который без труда менял строгий официальный костюм или четырехзвездный парадный мундир с золотым шитьем и разноцветной палитрой орденских планок на армейский камуфляж, каску и пистолет на поясе, пусть даже это и не был кольт с жеребенком на рукоятке. И если бы не гибель Майкла Слинча, Дэни был бы на верху блаженства, гордости и достоинства.

– Ничего-ничего, – словно уловив его мысли, продолжил Петреус. – Мы позаботимся о твоем напарнике и его семье. Я уже дал необходимые распоряжения. – И на прощание он крепко пожал Дэни руку.

«Ну вот, там, в Катаре, была “сладкая парочка” – “М and М”, Майкл и Мохаммед, а здесь – Дэвид и Дэни, короче – “DaD” – просто “папа, папочка”, – подумал Дэни, покидая кабинет. И вдруг невесть откуда шарахнувшая, словно шальная пуля, мысль: «А кто теперь сгорит из этих двух “D”?.. Как, где и при каких обстоятельствах?»

Уже вскоре вся мировая пресса взорвалась скабрезной сенсацией: директор ЦРУ Дэвид Петреус подал в отставку. Причина – интимная связь заслуженного генерала, примерного семьянина и отца двух детей с офицером Полой Бродвелл, которая помогала ему в работе над автобиографической книгой. Дотошные журналисты выяснили, что после окончания Вест-Пойнта, получив погоны второго лейтенанта, Петреус женился на Холли Ноултон – дочери директора этой академии генерала Уильяма Ноултона. Бульварная пресса тут же сделала вывод, что блестящая карьера этнического голландца, сына простого моряка, эмигрировавшего в США после Второй мировой войны, состоялась именно благодаря удачному браку.

С каждым днем скандал обрастал все более щепетильными подробностями. В частности, выяснилось, что генерал предоставил своей подруге-офицеру доступ к некоторым секретным сведениям в собственной электронной почте в ЦРУ. Во время работы над книгой Пола пересылала часть материалов на адрес