вовсе. Лишь на противоположной стороне одиноко торчал мотоцикл «Сузуки» с болтавшемся на руле белым шлемом.

«Вот что значит нулевая преступность в стране, – отметил про себя американец. – Даже мотокаски оставляют где попало, и уж точно, хозяин даже замок поленился на колесо повесить».

Американец с внешне рассеянным видом разомлевшего на солнце туриста вышел из машины, потянулся, разминая мышцы, надел свою Федора-панаму, еще раз огляделся и не спеша направился в сторону моря. Хотя близился вечер, жара не спадала, все живое попряталось в тень, и на дороге он был один. Пройдя через широкую арку, похожую то ли на огромную стилизованную подкову, то ли на лучи восходящего солнца, Дэни увидел широкую лагуну.

Прекрасный вид природной красоты, рукотворного богатства и грациозного архитектурного совершенства открылся перед ним в предвечернем мареве. На первой береговой линии лагуны стояли небольшие – от трех до шести этажей – особняки с небольшими кафе, офисами и бизнес-центрами на первых этажах. Вторую линию побережья занимали стройные жилые высотки этажей в тридцать. Зеленовато-голубая водная гладь была расчерчена геометрически строгими линиями причалов с пришвартованными белоснежными яхтами, от элегантной изысканности которых и утонченных обводов рябило в глазах так же сильно, как и от их стоимости.

Прямо перед собой метрах в пятидесяти Дэни увидел небольшой мостик, у перил которого стояли Мохаммед и Майкл. Судя по всему, они только что встретились.

С абсолютно безразличным видом поджарый американец свернул по тротуару налево и вошел в первую попавшуюся стеклянную дверь небольшого здания, увенчанного изящной ротондой. В центре просторного зала располагался газон в форме восьмиконечной звезды с коротко подстриженной травой и живой композицией из пальмы и бамбука посередине. Широкий мраморный бордюр, который вполне можно было использовать вместо скамейки, опоясывал цветник. Рядом стояли небольшие круглые банкетки. По периметру зала располагались двери небольших офисов.

Здесь было пусто и прохладно. Лишь какой-то молодой мужчина в джинсах и легкой светлой куртке сидел на бордюре цветника. На плече – небольшая сумка-портфель на длинном ремне, в руках фотоаппарат из разряда мыльниц, но со съемным объективом, который позволял делать неплохие фотографии даже на весьма приличном расстоянии. «Какой-нибудь заезжий турист из близлежащих арабских стран», – подумал Дэни.

– Хай! – Беззаботно поприветствовал он незнакомца и, обмахиваясь, словно веером, своей шляпой, уселся на банкетку рядом с бордюром, опоясывающим клумбу, как раз напротив широкого и высокого, почти от самого пола до потолка, окна. С этого места он прекрасно видел и мостик со «сладкой парочкой» «М and М», как окрестил Дэни Мохаммеда и Майкла, и своего визави на бордюре газона.

В ответ турист мотнул головой, смерил американца быстрым, отнюдь не приветливым взглядом, поднялся со своего места и направился к выходу. Дэни понял, что этот араб совсем не обрадовался, если не сказать больше, его появлению. Все выглядело так, будто присутствие постороннего человека помешало ему делать какое-то важное и неотложное дело, хотя ничем особенным он вроде бы и не был занят. «Странно… – мелькнуло в сознании разведчика, – чем я ему не понравился, да и вообще, что он тут делает?» Выйдя на набережную, незнакомец огляделся и подошел к небольшому кафе, где под тентами стояла пара столиков. Он выбрал тот, который, по его мнению, находился вне поля зрения американца. Но это было не так. Пересев на один из лучей мраморного бордюра, Дэни прекрасно мог наблюдать и за мостиком, где проходила встреча, и за недовольным арабом, хотя сам был полностью скрыт зеркальными стеклами окон от посторонних взглядов с улицы.

Тем временем незнакомец заказал кофе и неторопливо цедил его, озираясь по сторонам и не догадываясь о том, что сам стал объектом пристального наблюдения.

Новые добротные полуботинки араба посеяли у американского разведчика сомнение в том, что этот парень принадлежал к племени любознательных путешественников, которые в таком возрасте обычно предпочитают для своих вояжей кроссовки или удобную, уже разношенную по ноге обувь. Да и фотографировал он не так, как абсолютное большинство туристов, обладающих хоть и дорогими, но все же любительскими мыльницами. Он наводил свой фотоаппарат на объект съемки, как профессионал – через глазок видоискателя, а не как дилетант – с помощью экрана на задней панели своей камеры. Американский разведчик насторожился еще больше, когда понял, что больше всего незнакомец фотографировал тот самый, не отличающийся никакими экзотическими достопримечательностями и архитектурными изысками мостик, на котором стояли, мирно беседуя, Мохаммед и Майкл. Похоже, что другие, гораздо более интересные и привлекательные с точки зрения обычного туриста объекты съемки его почти не интересовали. Да и уходить он явно не торопился.

«Кажется, я не единственный тут наблюдатель, – подумал Дэни. – Что ж, ситуация становится занятной…»

Араб продолжал неторопливо пить свой кофе. О том, что это не случайный ротозей, американец убедился от носа до хвоста после того, как «сладкая парочка» сошла с мостика и направилась в противоположную от наблюдателей сторону к ближайшему кафе. Незнакомец явно занервничал, когда Мохаммед и Майкл пропали из его поля зрения. Он попробовал подозвать официанта, но, не дождавшись его, оставил на столике деньги и поспешно, хотя до этого момента явно никуда не торопился, направился в сторону исчезнувших объектов наблюдения. Дэни, следивший за этой сценой, тоже невольно напрягся, инстинктивно поправив под мышкой свой «Коммандер». Убедившись, что объекты его интереса отошли совсем недалеко и мирно беседуют за столиком одного из прибрежных кафе, потягивая какой-то коктейль, араб успокоился и стал озираться, пытаясь отыскать удобное для наблюдения место. Лучшее, что можно было найти, – это скамейка у входа на причал, хотя филер явно рисковал быть замеченным. У Дэни в этом смысле были все преимущества. Через зеркальные окна и двери он как на ладони видел и араба, и «М and М», хотя сам по-прежнему оставался вне пределов их внимания.