решимости проводить принятые решения в жизнь.

Новая власть, рожденная парламентом и утвержденная постановлением Государственной думы, отказывалась работать с депутатским корпусом, совершенно игнорируя его существование. Открытое противоборство Родзянко с царским премьером Голицыным незримо продолжалось и с председателем Временного правительства князем Львовым и министром юстиции А. Керенским, и это повело к отторжению парламента от законотворческой деятельности, что сыграло роковую роль в разрушении буржуазной власти в России в 1917 году. Одновременно Временное правительство упорно отказывалось издать закон о роспуске Государственного совета и Государственной думы, ссылаясь на то, что «они уже умерли» и не представляют никакой реальной силы, на которую могла бы опереться контрреволюция. В действительности же члены Государственного совета, в котором большинство принадлежало немецкой партии, продолжали играть важную роль в формировании местной власти на местах из своих ставленников, и постепенно их влияние, которое с приездом Ленина в столицу еще больше возросло, стало распространяться и на правительство. Уход Милюкова с поста министра иностранных дел был делом рук членов Государственного совета, сплотивших против этого министра все пронемецкие силы, состав и сила которых после падения царского режима не были поколеблены.

Керенский, поддержанный радикально настроенными членами Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов, не признававших буржуазное большинство в думе, заразился идеей созыва Учредительного собрания, на котором он и его сторонники в совете намеревались установить форму правления в России и выработать конституцию. Выборы в Учредительное собрание не объявлялись, так как сначала нужно было провести выборы в земства и городские думы на местах, которые тоже затягивались. 19 мая по прибытии в Киев Керенский заявил, что Учредительное собрание может быть созвано не ранее ноября, «так как нельзя отрывать население от сельскохозяйственных работ на предвыборную кампанию» [519].

Время шло, а в стране медленно, а то и вовсе не решались острейшие политические и экономические проблемы: вопросы войны и мира, аграрный вопрос, борьба с разрухой и голодом. Положение дел на транспорте ухудшалось, и многие промышленники и фабриканты сокращали производство или вовсе приостанавливали его, что увеличивало безработицу и протестные выступления рабочего класса. Аграрный вопрос правительство хотело разрешить раздачей беднейшим крестьянам кабинетских и удельных земель, общей площадью около 70 млн. га, но созданные наспех различного уровня земельные комитеты так запутали дело и так испортили его неправедным распределением земель, что недовольных среди крестьян стало больше, а количество незаконных захватов стало возрастать.

В правительстве сразу образовались две группы влияния: во главе одной стоял А. Керенский, опиравшийся на Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов и на партию эсеров, членом которой он состоял, другую возглавлял П. Милюков, лидер кадетской партии, объединявшей в своих рядах представителей крупной буржуазии и сторонников конституционного порядка. Первый искал популярности в многочисленной мелкобуржуазной среде, шаткой в своих убеждениях и отзывчивой на радикальные революционные лозунги и призывы, второй выбирал спокойный, взвешенный и твердый путь развития буржуазной революции в рамках права и законности, выработанных тысячелетней историей Русского государства. Между ними была большая разница в возрасте, темпераменте, взглядах, складе ума и характера, и это предопределило их непримиримую борьбу не только в правительстве, но и в проведении всей внутренней политики страны, где министр юстиции Керенский неизменно одерживал верх.

Еще хуже обстояло дело в армии и на флоте. Глава военного и морского ведомства А. Гучков, став министром, приступил к увольнению и смещению со своих постов до 60 % лиц высшего командного состава действующей армии, названных им поименно[520]. Среди них были главнокомандующие фронтами и армиями, начальники штабов фронтов и армий, командиры корпусов и дивизий. В войсках тогда бытовало мнение, что из армии удалялись лучшие, а худшие, подозреваемые в измене, такие, как генералы Гурко, Рузский — оставались на своих местах. Вмешавшийся в этот процесс председатель Временного комитета Государственной думы Родзянко спас от министерской расправы генералов Брусилова, Поливанова, Лукомского и других способных генералов, с кем будет связана попытка Временного правительства восстановить боевую мощь армии, подорванную действиями Гучкова. Из-за утраты законности и дисциплины весной из армии бежало более 2 млн. солдат, и в мае-июне эта огромная масса распоясавшихся людей, большей частью вооруженных, устроила беспорядки, перешедшие в хаос в городах и на железнодорожных станциях, и у правительства и местных властей не было сил, чтобы усмирить эту хулиганствующую военную толпу. В это время в сознании народа произошло невероятное — он не только перестал верить армии, но он стал ее бояться[521].

Удаляя из армии способных командиров и поощряя избрание в войсковых частях и на кораблях советов солдатских и матросских депутатов, Гучков за два месяца до основания подорвал боевую мощь армии и флота, и 2 мая, слагая с себя обязанности военного и морского министра, он оставил Временному правительству разлагающуюся армию, которую оно так и не сумело восстановить. В начале 1918 года Гучков появился в Берлине, где получил сразу политическое убежище, и здесь, уже не маскируясь, он начал открыто вести подрывную деятельность против своей страны.

Министр иностранных дел Милюков пытался выстраивать такие отношения с Антантой, какие Россия установила их с началом войны: дружественными и верными союзническим договорам, — однако Лондон и Париж продолжал беспокоить двойственный характер заявлений Временного правительства и бездействие русской армии, граничащее с развалом всего Восточного фронта. Антанта требовала от русской армии наступления, и она же призывала Временное правительство решительно покончить с неутихающим пламенем революции.

Нота Милюкова от 18 апреля правительствам стран Антанты утверждала, что позиция Временного правительства не дает никаких оснований думать об