и к вам больше не приеду. Что еще хуже, я вас предупреждаю, я убежден, что не пройдет трех недель, как вспыхнет такая революция, которая сметет вас, и вы уже не будете царствовать.
— Откуда вы это берете?
— Из всех обстоятельств, как они складываются. Нельзя так шутить с народным самолюбием, с народной волей, с народным самосознанием, как шутят те лица, которых вы ставите. Нельзя ставить во главу угла всяких Распутиных. Вы, государь, пожнете то, что посеяли.
— Ну, Бог даст.
— Бог ничего не даст, вы и ваше правительство все испортили, революция неминуема»[430].
В середине февраля среди депутатов думы распространялись сообщения, что Николай II намеревается встретиться с ними и объявить состав нового правительства, ответственного перед парламентом. Слухи эти не подтвердились, царь оказался глух к требованиям перемен или боялся своего окружения. Император несколько раз пытался усилить Петроград и местопребывание в Царском Селе своей семьи верными войсками гвардии, но этому противились как в министерстве двора, откуда и должны были поступить эти распоряжения, так и начальник штаба Ставки генерал Гурко, который стал торопить государя с отъездом в войска. К этому подключился и великий князь Михаил Александрович, который сказал царю, что в армии растет недовольство его отсутствием и что надо поскорее возвращаться в Ставку[431].
Под давлением императрицы царь перед своим отъездом в действующую армию сделал самые последние назначения, гибельные для монархии и страны: военным министром стал генерал Михаил Беляев, министром юстиции — Николай Добровольский, а председателем Государственного совета — Иван Щегловитов[432]. Эти министры, вместе с Протопоповым, после отъезда императора в Ставку нарушат нормальную работу правительства и применением неоправданных насильственных мер против буржуазии и интеллигенции взорвут спокойную обстановку в столице империи и толкнут народные массы к сопротивлению властям, а потом и к революции. Посеянное ими насилие и беззаконие, совершенное по указке чужих властей, воюющих с Россией, очень скоро обернется против них самих, и они первыми падут под его тяжелыми жерновами.
Все разваливалось на глазах, и по всему было видно, что Россия стоит на пороге больших политических потрясений.
Глава VIII
В воскресенье 19 февраля Николай II сообщил дежурному генерал- адъютанту, что на среду 22 февраля назначает отъезд в Ставку, в Могилев, откуда он уехал два месяца назад, вызванный в Царское Село панической телеграммой Александры Федоровны об убийстве Распутина. Генерал попытался в осторожной форме сказать императору, что на фронте затишье, а здесь, в Петрограде, неспокойно и тревожно, и что нелишне задержаться для выяснения обстановки. Император молчал, равнодушно взирая и на генерала и на затемненные окна, не отменяя своего решения и думая о чем-то своем, затаенном и неразгаданном.
В среду 22 февраля два царских поезда медленно и бесшумно отошли от железнодорожной станции Царское Село, увозя в Ставку императора и его свиту, и днем 25 февраля оба поезда прибыли в Могилев. Николая II на вокзале встречал вернувшийся за три дня до этого из бессрочного отпуска по болезни генерал Алексеев[433], заметно посвежевший и вошедший уже в курс работы штаба и задач фронтов.
Та тревожная обстановка, в которой жила в те дни столица империи, взорвалась на второй день после отъезда царя, и она напрямую была связана с готовящимся государственным переворотом. Петербург уже давно представлял собой приграничный фронтовой город, где все было ненадежно: и власть, и дума, и переполненный войсками военный гарнизон, и брожение в рядах буржуазии и рабочих кварталах. В начале февраля Петроград изъяли из зоны ответственности командования Северного фронта, и в нем был сформирован Петроградский военный округ, с возложением на него обязанностей по обеспечению безопасности столицы и прилегающих к нему близлежащих гарнизонов. Это решение было принято тайно, без обсуждения в штабе Ставки, так же, как самовольно был издан приказ министра внутренних дел Протопопова, вводивший в стране, из-за нехватки железнодорожного транспорта для перевозки новобранцев, территориальный принцип призыва в армию, и Петроградские гвардейские и другие полки тут же были укомплектованы рабочими города, которые были революционно настроенными, и к ним беспрепятственно проникали агитаторы и диверсанты, противники самодержавия и России[434]. При этом никто не подумал о смене ненадежных частей и замене их верными войсками, а командующим войсками был назначен генерал Хабалов, совершенно не подготовленный к этому человек, который внес в общую неразбериху свое неумение руководить войсками в чрезвычайных обстоятельствах.
