Я вздохнула и снова легла на спину.

– Теперь ты меня ненавидишь, – добавил братишка.

– Нет, я не ненавижу тебя. И никогда не смогла бы возненавидеть. Просто день выдался длинным.

– Ты не злишься?

Я злилась, была расстроена, раздосадована и чувствовала огромную вину за то, что все это время обвиняла Джону в том, чего он не делал.

– Мы должны извиниться перед Джоной, ты так не думаешь?

– Да.

– Вместе? – Я подняла руку, и Уайат вложил в нее свою. Его пальцы были почти такими же длинными, как и мои. – Когда это произошло? Кстати, как ты ее сломал? – Вероятно, не стоило спрашивать. Эта история могла только вызвать злость, на которую у меня сейчас совершенно не было сил.

– Я упал на нее.

– Что? А почему она не была в чехле?

Уайат смутился:

– Я хотел научиться играть… как ты.

Я улыбнулась и взъерошила его волосы:

– Кто научил тебя льстить?

– Папа.

Я взяла братишку за руку и помогла встать с кровати:

– Пойдем. Прежде чем научишься играть, тебе нужно прослушать всю музыку в мире.

– Всю? Это много.

– Ну, тебе нужно понять, что тебе больше всего нравится. Но сначала пойдем поговорим с Джоной, а потом я дам послушать тебе несколько треков.

Нога Уайата запнулась о ключи на полу, и они со звоном полетели в стену. Он поднял их и передал мне:

– Почему у тебя ключи от машины Изабель?

– Я должна была сделать кое-что важное.

– О-о. Прямо сейчас? – разочарованно протянул Уайат.

Я положила ключи в карман:

– Позже. Это тоже важно.

Я снова сидела в машине. Мы с Уайатом извинились перед Джоной. Я нашла для Уайата несколько замечательных песен. И написала Кейду письмо. Вот и все, что я смогла придумать. Теперь я собиралась отвезти это письмо ему домой.

В этом письме говорилось, что я все эти годы ошибалась в нем. Что понимаю, почему он так вел себя на вечеринке в честь дня рождения – он ждал звонка от отца и расстроился, когда тот не позвонил. Понимаю, почему он пытался помогать другим, когда думал, что им больно, отвлекая внимание, веселя людей, потому что именно так он справлялся со своими проблемами. И закончила письмо словами, что не уйду от него. Он не мог так легко от меня избавиться.

Я сжала руль, письмо лежало на пассажирском сиденье в ожидании, когда его прочтут. Как бы мне хотелось, чтобы там сидел Кейд.

На полпути к его дому я поняла, что не заглянула в еще одно место. Туда, куда Кейд однажды водил меня: в отель с полем для гольфа.

Я пересекла три полосы, чтобы развернуться, и заработала долгий гудок от черного внедорожника. Я помахала водителю, но не посмотрела на него.

Кейд точно будет там. Должен быть!

Я добралась до отеля, припарковалась и пошла по пути, которым Кейд вел меня в тот вечер. Немного поплутала, пока наконец не нашла ворота. Те, через которые Кейд перелезал. Они были заперты, как и в тот вечер. Луна сегодня светила ярко и освещала дорожку за воротами лучше, чем в прошлый раз.

Я прислонилась к воротам, снова достала телефон и написала:

«Ты в отеле? Если да, то я здесь и через пять минут перелезу через эти ворота, хотя меня уж точно поймают… и я не уверена, что вообще смогу через них перелезть. И на мне юбка. Пожалуйста, не заставляй меня перелезать».

Я встала на цыпочки и попыталась хоть мельком разглядеть веранду, на которой мы сидели. Но смогла увидеть только разноцветные верхушки растений в горшках. Подергала за прутья. Ворота не открывались. Сверху они были ровными, без острых шипов, какие я видела на многих воротах. Такие шипы могли проткнуть человека. Ровные – это хорошо. Но прутья, что вели вверх, были без горизонтальных соединений. Как Кейд забрался тем вечером?