В помещение вкатили несколько контейнеров, один из которых остался на первом этаже, а вот остальные начали подниматься вверх, каждый на свой уровень, чтобы замереть перед поручнями. Стенки открылись сразу же на две стороны и там оказались плоские серые коробки, наверное, сухпаек, подумал Хват и встал с кровати.
— Рекруты, — объявил механический голос. — Это еда. Одна коробка на одного. Раскрывать с торцов, количества продуктов хватит на трое суток. Приступайте к приему пищи.
— Это все конечно хорошо, но срать куда? — спросил Хват в начинающемся гуле, идущем снизу. Однако ему никто не ответил. — Ладно, разберемся, если что устроим отхожий угол. — Он посмотрел на своих людей, на стоявших позади них соседей с голодными глазами, которые, однако не решались пробиться за едой. — Подходим организованно, не толкаемся, получаем одну коробку в одни руки.
С правой стороны третьего этажа уже рвали друг у друга еду, но Хват не переживал, что им не достанется — контейнеры были разделены металлической перегородкой, так что до еды, которая предназначалась его людям варвары не доберутся.
— Сначала мы, потом соседи. — Громко объявил Хват. — Подходим, не стесняемся. — Он и другие сотники начали быстро раздавать сухпаи.
Смуглые люди приближались осторожно, боясь, что у них отберут еду, но ребята Хвата им не препятствовали. Капитан отдал одному в руки коробку и спросил:
— Откуда вы?
Тот в ответ замотал головой, мол, не понимаю, и произнес что-то по-своему. В этом языке Хват уловил нотки английского и француского, но оба языка были настолько изменены, что даже знакомых слов вроде «быстрее» или «дай», «возьми» он не услышал.
— Ладно, надо будет налаживать средство коммуникации. — Проворчал капитан и начал тыкать себя пальцем в грудь и орать при этом, как обычно поступают русские за границей, пытаясь объяснить, что они хотят иностранцам. — Мы вас не тронем, понятно?! Сидите у себя в углу и сидите, к нам не лезьте, ясно? Еду берите, мы не звери, как те, которые внизу. — Он ткнул пальцем себе под ноги и парень упал на колени. — Встань, дурень, я не это имел ввиду. Короче, все с вами будет в порядке, я обещаю, жратву будете получать в срок, только все не едите, а то не хватит на трое суток. Знать бы еще сколько это, — вздохнул Хват. — Давай, топай и остальных позови, а то чего мнутся там как бедные родственники.
Соседи получали пищу, а вот внизу уже разгоралась драка за еду и появились местные силы охраны, которые быстро вразумили рекрутов выстрелами из шокеров. Когда самые сильные и глупые утихомирились, то и остальные получили свой паек и теперь забились по щелям, грызя галеты.
— Хм, вкусно. — Произнес Горелый, вскрыв банку с мясом, потянув за кольцо. Он моментально проглотил содержимое.
— Все сразу не сожри. — Предупредил его Хват, вскрывая свою коробку — пока народ мирно насыщался. — Я тебя кормить не буду.
— Будешь, куда ты денешься. — Нагло отозвался Горелый.
— Получишь. — Погрозил ему кулаком капитан, на что тот мерзко улыбнулся. Это у него была такая игра — позлить Хвата. На самом деле здоровяк отдавал себе отчет в том, что придется экономить, а для выживания группы необходимо сохранить пищу.
Группы правопорядка навели тишину и удалились, контейнеры опустели и убрались следом. Хват расставил часовых, как свет внезапно отключился и раздались удивленные возгласы — вся многоэтажная казарма оказалась в темноте.
— Ну, раз не объявили тревогу, то просто предложили нам поспать. — Произнес Хват. — Те, кто не дежурит — отдыхать. Смены меняются как определились.
Здесь решили использовать водяные часы — проковыряли лезвием кинжала дырку в глиняной чашке, налили воды и пока она по капле вытекает, решили таким образом считать время. Другого способа у них не было.
Бывший комиссар Карл Хольтц, а ныне старший офицер-инструктор в учебной части, предназначенной для нелюдей, гладил свой китель перед тем как явиться на службу — то есть выйти из своей комнаты офицерского общежития и проследовать в кабинет при казарме. Его крайний набор уже отправился в войска и Хольтц искренне пожелал им удачи, конечно, сделать из мелких воришек-ратлингов образцовый полк не получилось, но он хотя бы привил им чувство дисциплины. Да еще отучил тащить все, что плохо лежит, а уж тем более не держать за пазухой хлеб из столовой, куда половина тут же попыталась попасть, да так и остаться в нарядах. Но только бывший комиссар прекрасно изучил этих коротышек, чтобы не попасться на их удочку, как молодые офицеры.
Собственно, полковник Дорст, который командовал частью и контролировал учебный процесс, специально подбирал проштрафившихся или накосячивших офицеров, тщательно изучая их личные дела, а иногда и вмешиваясь в военно-полевой суд, требуя смягчить наказание переводом в учебку. Некоторые воспринимали это как благо, другие грустно вздыхали, а с дураками полковник предпочитал не связываться. Ему нужны были опытные офицеры, которые могли преподавать тактику действий подразделений на поле боя, теоретики, те, которые всю жизнь просидели над книгами и могли много чего подсказать практикам, ну и бывшие комиссары естественно. Те, кто вел в бой солдат силой убеждения, редко когда применяя оружие. Хольтц был как раз из таких.
Случившаяся беседа с полковником расставила многие точки над «и», в том числе и по вопросу личного мнения комиссара по вмешательству церкви в учебный процесс. Да, ему не нравилось, что именно говорят проповедники и он прямо так заявил полковнику, что не допустит подобного. И привел
