Вместо обслуживания техники её заправили и начали формировать новую колонну. В неё вошли все прежние машины плюс Р-145БМ и Р-409. 9 декабря колонна под моим командованием вышла в Кизляр. Оказалось, что части связи 8АК не могут обеспечить связь и приказали через округ сделать это нам. В рейс выехали л-т Долгополов на Р-145БМ (не доехал, БТР сломался и вернулся в ППД), л-т Калашин, л-т Пулитов и пр-к Заманов на Р-440. По прибытии в Кизляр мы развернулись, дали связь, закрыли каналы и стали на дежурство. Идиллия для меня длилась ровно до 10 декабря. Меня вызвал начальник связи (НС) 8АК п-к Никифоров Виктор Васильевич. Мы с ним были знакомы с 1990 года, когда из Германии ездили на стрельбы ракетной бригады в Кап. Яр, он был в составе посредников, а я обеспечивал связь штабу руководства. Жил он тогда в моей Р-142. Ну и по результатам учений видел, на что я способен. Когда я прибыл, он задал вопрос «Ты Р-142 знаешь?». Я честно ответил, что в принципе знаю, и могу устранить простейшие неисправности, но если дело касается ремонта в полевых условиях – я вряд ли что-то смогу сделать. Далее он мне объяснил, чего от меня хотят.

– Впереди 8АК идет 63 полк ВВ (ангарский), для связи взаимодействия была отправлена Р-142 с экипажем (начальник Р-142 – сержант, радист и водитель). Станцию развернули, запитали-связи нет. Съезди туда, обеспечь связь взаимодействия по КВ или УКВ радиосвязи. Желательно в закрытом режиме.

Меня посадили в УАЗ-козлик и мы двинулись вглубь степи. Ехали часа полтора-два, расстояние было около 100 км. Я приехал, представился командованию – заместителю командующего СКО ВВ генерал-майору Лобунец Михаилу Ивановичу и полковнику из Главкомата ВВ Гливка Ивану Михайловичу. С нами был п/п-к из оперотдела 8АК, не помню, как звали. Жили Лобунец и Гливка в заднем отсеке аппаратной, я заночевал в переднем. Связь я установил практически сразу в КВ диапазоне, а вот когда дошло дело до закрытия канала аппаратурой ЗАС, оказалось, что ключевые документы несовпадают. У ВВ – свои блокноты КД, у МО – свои блокноты КД. Связь была только в открытом режиме. Я спросил по рации у своих – уточните у НС, что мне делать? Ответ: находиться там и ждать. Я спросил у Лобунца:

– Товарищ генерал, а мне что делать? Связь есть, мне пора обратно к своим толстолобикам.

– Теперь ты отсюда уже никуда не поедешь, мы решили вопрос с Рохлиным о твоем откомандировании к нам для обеспечения связи. А то ты уедешь – а связь опять пропадет. Кто нам её будет обеспечивать? Кроме тебя – некому!

Ночь прошла спокойно, за исключением отопления кунга. Если тебя спросить, что надо сделать, чтобы запустить отопитель ОВ-65, и скажешь «включить свячу накала, через 1 минуту включить двигатель отопителя на половину мощности, через 30 секунд отпустить свечу» – то ты будешь абсолютно прав в целом, и абсолютно неправ в частности. Свеча отопителя не работала, и чтобы запустить отопитель, я звонил в палатку бойцам, они прибегали, поджигали солярку в отопителе, и только потом я включал двигатель. Эта процедура повторялась вплоть до 29 декабря 1994 г, 30 декабря я уехал на этой машине в Толстой-Юрт, где стоял штаб 8АК.

Итак, 11 декабря 1994 г. мы получили сухпай и команду быть в готовности к обеспечению связи в движении. Ночью команда «Подъём», стали в колонну и поехали. На вопрос по рации что делать, мне сказали – ехать с ними и держать связь.

В этот день власть приняла постановление о введении чрезвычайного положения в Чечне.

Весь день 12 декабря прошел в дороге. К вечеру мы стали лагерем между Червленой и Новониколаевской. Бойцы ВВ без напоминания начали рыть окопы и оборудовать позиции. Пришли Лобунец и Гливка, которые ходили на переговоры к местным. На мой вопрос «как дела?» я услышал от Гливки И.М.:

– Эти местные джигиты совсем одурели! Мы сказали, что в населенные пункты заходить не будем, переночуем и двинем дальше. Так они заявили, что мы должны полностью разоружиться, сдать им оружие и тогда нас выпустят с территории Чечни без боя.

Сказать, что я ох…л – это ничего не сказать! Полк ВВ – это около 600 человек с оружием и техникой типа БТР. Этих джигитов набиралось около сотни в лучшем случае. Стало понятно, что боя не избежать. Наши на скорую руку соорудили минные поля на двух опасных направлениях, оператор из корпуса снимал прямоугольные координаты разведанных целей и передавал их 8АК, который был в 20 км сзади, я сидел на связи. Лобунец и Гливка вышли в открытом режиме на Рохлина (командир 8АК) с просьбой поддержать артиллерией. Рохлин сказал, что они еще едут. Как прибудут на место, даст команду на развертывание огневых позиций. Диалог выглядел примерно так: (радиосвязь открытая в КВ диапазоне)

– Лева, здесь Миша, прием!

– Миша, я слушаю, прием!

– Нам нужна твоя поддержка, прием.

– Какая поддержка? Средняя или тяжелая, прием (танки или артиллерия).

– Тяжелая, прием.

– Мы пока в пути, прием.

– А мы без тебя можем не справиться, прием.

– Ну, тогда сдавайся, прием.

– Нет, сдаваться не будем, надеемся на поддержку. Прием.

– Хорошо, как доедем, сразу разверну своих. Прием.

Мы почти успели передать все координаты, как связи просто не стало. Чечены врубили самопальную глушилку, которой хватило на то,