Вся правая сторона, лица — обварена кипятком.

От одежды, шел пар.

— Глаза, целы?! — Рявкнул, разворачивая девушку к себе.

Не дождавшись ответа, обернулся.

Пара игроков, привлеченных шумом, тянулась за своими, лядскими, телефонами!

Ладно бы позвонить — они включали камеры!

— Вон, отсюда! — У моего голоса, есть чудесное свойство — его нельзя ослушаться!

Игроков, снесло быстрее, чем собака, проглатывает печенку, выпавшую из рук нерадивой хозяйки.

— Смотри, на меня! — Затормошил я девушку, продолжающую истерику. — Глаза — целы?

От боли, девчонка меня в упор, не слышала.

— Ох! — Раздался голос ее отца. — Доченька!

— Одеяло тащи, Вэй! — Прикрикнул я, озираясь по сторонам. — Живей, давай!

Кухонный нож, валяющийся на полу, пришелся как раз кстати.

Толчком повалив девушку на пол, начал срезать с нее одежду, обнажая пораженные кипятком, участки кожи.

— Врача, надо! — Вэй, бросил на пол одеяло и полез за телефоном.

— Не надо… — Остановил я его и полосонул ножом по ладони. — Не пускай, никого!

Заливая все своей кровью и размазывая ее по коже и волдырям, начинающим вздуваться на месте ожогов, одновременно пытался вспомнить, все что знал, об ожогах.

Получалось — нифига — я не знал!

Оставалась надежда на «ТВ», превращающий мою теперешнюю кровь в тягучую красную субстанцию, с зеленоватым отливом.

— Руки, убери! — Оттолкнул я, девичьи ладошки, пытающиеся прикрыть свои прелести. — Хотя… Стой! Замри!

Правой руке, тоже досталось — осколки чайника, посекли сваренную кожу, оставляя жуткие на вид, порезы.

Подцепляя, осколки ножом, выковырял их, под крики девушки и залил, своей кровью.

Правый бок, грудь, живот, бедро, пах — все, где прошелся кипяток, упрятал под красную жидкость, с зеленоватым отливом.

Напоследок, уже из вредности и озорства, провел ладонью по лицу и щелкнул девчонку по носу.

— Всё… Лежи — тихо! — Подхватив одеяло, укрыл девичью фигурку, в лохмотьях одежды. — Минут, через двадцать, сходишь в душ… Смоешь, кровь…

— Не больно… — Улыбнулась, Лари. — Спасибо…

— Мне, тут, кто-то кофе — обещал… — Подмигнул я, выходя с кухоньки и наталкиваясь на бледного, как смерть, Вэя.

— Как, она? — На смуглом лице мужчины, вместе с выражением — крайнего ужаса, горел огонек надежды.

— Обожглась, слегка… — Пожал я плечами. — Глаза — целы…

— Андрэ… — Вэй, тяжело вздохнул. — Я…

— Ты мне, лучше, кофе — свари… — Вздохнул я в ответ. — Минут через 15. Да, дочке — одежду, чистую, принеси!

Я стоял и любовался заживающим на глазах, порезом, сжимая и разжимая ладонь.

Вэй, видя мое спокойствие, вновь исчез.

Игроки, сидели как пришитые, за своими компами, лишь изредка, поднимая на меня глаза.

Погрозив пальцем, так, в никуда — уселся за сервак.

Никогда не мог понять восточного спокойствия и невозмутимости.

Сам, вырос на востоке, но — не понимаю…

Спина Вэя, мелькнула и скрылась за занавеской в кухню.

Через минуту, из-за занавески, выскользнула фигурка, закутанная в одеяло и шустро перебирая ногами, растворилась в полутьме черного выхода.

— Андрэ! — Негромко позвал меня, хозяин клуба. — Сейчас кофе, будет готов!

— Ох, первая хорошая новость, за весь день! — Рассмеялся я, выбираясь из продавленного «Админского», кресла и сладко потягиваясь. — Иду!

На кухоньке, уже царил идеальный порядок.

Вэй, степенно, процеживал кофе, в здоровый, полулитровый, керамический, кружак.

— Мой дом, отныне — Твой дом! — Сказал он, ставя кружку передо мной.

— Не надо, Вэй! — Одернул я его. — Ты же понял, кто — я… Хочешь, чтобы в дом вошла беда?

Втянув носом тонкий аромат свежесваренного кофе, я закачался от восхищения.