Яркий, верхний свет, в салоне, сменился на приглушенный, от встроенных в стены, светильников.

Длинноногая блондинка, с двумя бокалами и бутылкой шампанского, замерла, напротив меня.

— Мы, еще не взлетели! — Напомнил я.

— А, уже — всё — можно! — Подмигнула девушка.

— А можно — пока, только — девушку? — Размечтался я, любуясь тонкой фигуркой, на фоне нежно голубых огней «мягкого», освещения.

— Можно… Чуть — позже! — Белокурая бестия, поставив бутылку и бокалы на столик, сделала шаг назад, расстегивая форменный пиджак.

Даже той малости освещения, что оставалось, хватило, чтобы понять — под блузкой, кроме горячей девушки — ничего и нет!

Повернувшись ко мне спиной, Танечка, потянула вниз замок молнии, на юбке.

— Вот теперь, мне никто не помешает получить то, что я хочу! — Заявила она, озорно развернувшись на каблуках. — Я — только — начинаю!

Юбка, скользнула с ее обтянутых колготками, ножек, с тихим шорохом.

В каждой женщине, одновременно таится и львица и — корова.

Кого вытащит женщина, в следующее мгновение, по-моему, не знает даже она сама.

Сейчас, передо мной стояла — львица!

— Хороша! — Подался я вперед, в надежде дотянуться.

— Сиди, смирно! — Приказала львица, начиная стягивать с себя, колготки.

— Сидеть смирно?! — Удивился я. — Тогда, тащи, Лукьяненко!

— Мистер Тобольскии… Вы, заставляете, меня, нервничать… — Мой личный гид — переводчик, устало опустил свою кучку костей на кресло, в моём номере. — Может быть…

— Хан, — я закрыл крышку ноутбука, пряча от его глаз, открытые файлы. — Если нервничаешь — расслабься! Через девять дней, ты будешь водить другого, туриста, на котором, Твои бедные нервы — успокоятся!

— Скажите правду, мистер Тобольскии, вы, уже были, в моей стране? — Переводчик тяжело вздохнул, ожидая ответа..

— Нет! — Рассмеялся я, наливая себе, гранатовый сок. — Не был!

— Вам — скучно, что Вы, второй день, сидите за своим ноутбуком?

— Хан, работа имеет свойство накапливаться… Особенно, если ты — отдыхаешь… — Скривился я.

Гранатовый сок — моя слабость — в этой стране имел неожиданно приторно — сладкий вкус, к которому я никак не мог привыкнуть.

— Может быть, Вы были, в соседней Индии? — Снова начал интересоваться, Хан.

— Не припомню… — Помотал я головой. — А, с чего — расспросы?

— Вы, не едите — мясо. Не употребляете — алкоголь… — Хан начал перечислять мои странности. — Вы — вегетариянец?

— Правильно говорить — «вегетарианец», или — «веган»… — Поправил я своего переводчика. — Нет.

— Может быть…

— Хан, хватит гадать! — Не выдержал я. — Надоело! То, что я такой вежливый и спокойный, совершенно не означает, что я — вежливый и спокойный… Я — отдыхаю! Просто, не мешай мне…

— Но, неужели Вам, не интересна самобытная культура, моей Родины?!

— Нет. — Коротенькое слово, повергло моего переводчика в тихий ступор.

— Почему?! — Хан, обиженно засопел.

— По моим наблюдениям, народ начинает кичится своим прошлым, тогда, когда понимает, что ничего не сделал, для своего будущего…В первые же два дня, я наблюдал именно это. Для меня — ничего, нового… — Я с удобством расположился в кресле, отдернув новые, белые брюки. — Вас, старательно прессуют, со всех сторон… А вы… Не прессуетесь…

Глаза Хана, яростно сверкнули.

— Вам твердят: «Самобытная культура», «Историческое наследие»… Массу красивых и громких слов… Забывая уточнить, что отток молодежи — образованной, молодежи — превышает деторождаемость. Вашу страну, дражайший мой гид, готовят к тотальному, уничтожению… Это было уже не раз. Не вы первые, купившиеся на «нежные песни», не вы — последние… — Я поставил пустой стакан, на столик рядом. — Не надо смотреть на меня, как на врага народа, Хан. Не надо напоминать, о великих мыслителях и математиках, философах, которых подарил, ваш континент, всему миру. Это — прошлое. Где, ты видишь — будущее?