Медсестра, покачала головой и, убрав иглу, быстро затянула на сгибе повязку.

Спрыгнув на пол с кушетки, прислушался к своим ощущениям.

Бывало и хуже. Да и организм мой, заявлял, что может и еще миллилитров, триста, скинуть.

— Спасибо! — Медсестра протянула мне четвертинку пластика, на которой было что-то написано и подколот значок, с капелькой крови, падающей в ладошку. — Пройдите в кафе, выпейте чай, а затем, зайдите в кассу…

Мимо кафе я пролетел, так вдруг захотелось выйти под яркий, солнечный свет, что и мимо кассы бы я тоже пролетел, но был остановлен и возвращен невысоким охранником, следившим за всем, по камерам.

Сунув в карман купюру, вышел на палящее солнце и замер, чувствуя, что возможно, впервые в жизни, стал, на один маленький шажок, ближе к Звездам.

— Молодой человек! — Мягкий голосок, словно пушинка, задевшая ухо, заставил развернуться. — Вас подвезти?

Давешняя соседка в белом платье, прятала глаза под зеркальные очки, стоя возле серебристого флаера, с откидным верхом.

— Так как?

— В легкую! — Улыбнулся я, восхищаясь собственной наглости. — Куда хотите!

Улыбка девушки, стала еще привлекательнее, а на щеках заиграл румянец!

Да, представляю, как она краснеет, если даже после сдачи крови, у нее хватает на это сил!

— Тогда — садитесь! — Скомандовала красавица и, дождавшись когда я сяду рядом, протянула руку: — Женя.

— Очень приятно, Женя. А я — Тамир.

— Не смеши меня! Какой из тебя — Тамир?! — Женя приподняла флаер и неторопливо повела его в сторону ворот. — Скорее уж — Тимофей!

— Ну… И так меня тоже, зовут. — Согласился я. — Только мне — не нравится. Тимофеем назвали родители. А Тамиром я назвал себя сам.

Разговаривать с Женей было необыкновенно легко, словно я знал ее, всю жизнь. Хитрая девчонка, она так вовремя задавала вопросы и так удачно молчала, делая вид, что занята дорогой, что я едва не рассказал ей много лишнего.

— Женя… А разве можно, после сдачи крови, сразу, за руль? — Полюбопытствовал я, внезапно почувствовав в поведении девушки какую — то застаревшую усталость и надлом.

— Мне — можно! — Рассеялась сероглазка и ткнула пальцем в наклейку, на просвет которой был виден уже знакомый рисунок — капля крови, падающая в подставленную ладонь. — Мне, много, что можно…

С этими словами, она съехала на обочину и развернулась ко мне — Как же много мне можно!

Еще не осознавая, что делаю, подхватил Женю за талию, усадил к себе на колени и впился поцелуем в горячие губы.

— И как же много мне — нужно! — Выдохнула она, на миг, оторвавшись от моих губ.

А в следующее мгновение я понял, что ей действительно нужно много.

Мы целовались в кабриолете, невзирая на проезжающие авто, пролетающие флаеры и проходящих мимо людей.

Оторвавшись от меня, Женя, словно заправская вампирша времен Голливуда, облизала губы и одним движением снова очутилась на водительском сидении.

— У тебя что-то хрустнуло. — Подмигнула она, вгоняя меня в краску. — Что-то сломалось?

Флаер уже соскочил на крайний левый ряд и стремительно разгонялся, приближаясь к мосту, словно висящему на тонких струнах, над широкой рекой.

Похлопав себя по карманам, облегченно вздохнул — сломался телефон.

— Ну и… — Телефон полетел из машины в реку, удачно разминувшись с флаером справа, и проскочив, мимо ограждения.

— Хм. Впечатлил. — Призналась девушка, прибавляя газу. — И, не только меня!

Флер справа, чей владелец, пылая праведным гневом, попытался нас догнать, сделав рывок — повис на «хвосте» мигая фарами и сигналя.

Женя, закусив губу, перебросила флаер в правый ряд, затем еще и еще — и при съезде с моста ушла вправо, на объезд, под мост.

Проехав под мостом, она вывернула на стоянку и встала, закрывая верх кабриолета, одновременно снова перебираясь ко мне на колени.

Мое сиденье, повинуясь нажатию на кнопку, приняло горизонтальное положение и меня «придавили».

До квартиры Жени мы добирались больше трех часов, то останавливаясь в укромных местечках, которых сероглазка знала, наверное, не меньше сотни.

Заехали мы и пообедать, в небольшой придорожный ресторанчик, хозяин которого, высокий и худой грузин, седой, но не потерявший чувства юмора, устроил нас в отдельном кабинете, украшенном очень даже фривольными рисунками, на стенах.

— Слушай… — Поинтересовался я, когда Евгения Андреевна, в очередной раз, вывернула из очередного укромного уголка и с сожалением голодной кошки, вздохнула. — А почему, автопилот не включить?!

Отповедь, услышанная мной, потрясла до глубины души: не я один страдал от заговора всяческих автоматизированных агрегатов, призванных