«Тапочки», как у нас называют истребители — перехватчики «Оххергоф», устроили мне трепку — сказывалась непонятная маневренность машины и ее запредельные перегрузки, которые вполне могли отправить меня на тот свет намного раньше, чем противник.

Помог — как всегда — Перчик, заблокировавший «критику» и, пересчитавший, на ходу, секунды маневра.

Пока гонял «тапки», прилетели «Самовары» — тяжелые штурмовики «Ушшаниш» — и добавили мне пары седых волос, нежно взяв в прицел мою мягкую задницу.

Тут уже Перец снял все ограничения и из боя я вышел помятый, с кровоточащими ушами и глазами, но не побежденный.

В горячке боя я пальнул в сторону базы главным калибром и, возвращаясь, внимательно осмотрел нанесенные повреждения.

Свою антипатию к ГК я послал следом за сбитыми противниками.

Лучше ждать 30-ть секунд, чем летать сквозь заградительный огонь!

Перец, исправно транслирующий все мои достижения на экран в общей столовой, обломал всем инструкторам весь интерес, заинтриговать новичков.

Увы, у нас так не принято.

Тем более, в отличие от всех выживших, у меня за плечами самая долгая и мощная учебка — Тихоокеанская, гвардейская имени Ю.А.Гагарина, с послужным списком в 2374 вылета и 61 сбитым противником!

Еще сам Матвеев, гонял нас, старичков, чтобы мы не сидели на знаниях, я вбивали их в головы новичков, всеми возможными, методами.

При посадке «РГТ-57» взбрыкнул и едва не ввалил меня в соседний ангар — пустующий и закрытый. Пришлось отключать автоматику и садить «пешком и под ладошку», то есть по приборам и очень медленно.

Онгарбаев молчал, как рыба об лед, пока я не поставил свою «чертову дюжину» на парковочное место.

Ольга, отправила в приват только одно слово — «дурак».

«Психушки» в ангаре не наблюдалась — скорее всего, пошла, переодеваться, после масляных ракет.

Из пилот-ложемента, опускавшегося к палубе на манер откидного трапа — нижней челюсти, я выпал.

Болело все.

Одной фразой — «ушиб всей бабки»…

Ага. На всю голову.

Лель, повертел пальцем у виска и протянул мне планшет.

Оказывается, для полетов на «Рогатине», нужно одевать специальный костюм, который шьется, как раз после первого полета и использует тренировочные режимы, как контрольные — это раз.

Коктейли, тоже заливаются по другому расчету — это два.

Шлем, в первом полете не одевается для чистоты сканирования психоформы — это три.

Кроме личного БК пилота, типа моего Перчика, на борту находится БК самого истребителя, который и регистрирует все показатели, режимы и применение коктейлей — это четыре.

Сложив все вместе, получается, что мой БК уже вполне зарегистрировал, что его пилот — полный отморозок и летать с ним — себе дороже!

А поведение Перчика его в этом только убедило, ибо каков пилот, таков и его искин!

— На, пей! — Протянула мне Ольга пластиковый стаканчик. — Залпом и не морщась!

От сестры подляны я не ожидал.

Белые стены и зеленые полы госпиталя на «Золушке», меня совершенно не восхищали. Да и моё присутствие в нем — не добавляло радостных минут или оптимизма.

«Звезды колючие! Моя сестра — Садистка!» — Кряхтел я про себя и молча, ибо первое же мое слово приводило к тому, что надо мной начинали работать в ускоренном темпе. — «Может быть, дед был и не так уж и не прав, что выпорол ее?! Да… Ну сколько же можно!»

Последние мои мысли относились, к возникшей на пороге моей палаты, рыжей Элвары.

Став подругой Ольги, она, словно садовник, принялась неторопливо меня окучивать!

А эта крашеная с… сестра, ей в этом помогала!

— Я принесла вам обед! — Обрадовала меня Элвара и из-за ее спины выкатился робостюард, с аккуратно сервированным на двоих, столиком. С розой, в хрустальной вазе, точно в центре стола!

— Надеюсь, там есть цианид! — Услышал я собственный голос, прежде чем успел изобразить хоть какую-нибудь, улыбку. — Или — что-нибудь, крупнокалиберное…

— Крупнокалиберное?! — Стюард замер. — Цианид?! За кого вы…

От избытка чувств, стюард, управляемый разгневанным шеф-поваром, развернулся и выкатился за дверь, забыв отцепить столик.

Лязгнула упавшая ложка.