— Большую чашку латтэ, бифштекс, салат «Монтини» и пироженое «Черный лес». — Заказал я, пролистав меню. — Кофе — два. Одно — сразу, второе — к пирожному!

Официантка, пробежавшись стилусом по экрану планшета, отправила заказ на кухню и предупредила:

— Бифштекс ждать не менее 15 минут!

— Не страшно. — Улыбнулся я. — Только, кофе, пожалуйста, принесите, быстрее… А то, я прямо здесь — усну!

Официантка, вежливо улыбнулась, показав «жемчуг зубов, за кораллами губ», как говорили восточные поэты.

«… Очередной скандал, разгоревшийся в администрации президента, использовавшей экзотов, как…» — Радостно запел голос за моей спиной.

«… Что? Как — вышел? Куда? Подождите, здесь плохо слышно! Вернется?» — Знакомый голос, резанул по ушам. — «Хорошо! Я, перезвоню — позже! Нет. Телефон — отключен…»

Спрятав лицо в ладонях, захихикал — знала бы моя драгоценная любовь, что человек, которого она ищет — сидит за соседним столиком!

Ирония судьбы — вместе с голосом, изменившимся после болезни, пришлось, соответственно, менять и стиль в одежде и — прическу.

Канули в лету — мои любимые джинсы и растянутые свитера.

Канули в лету — длинные, ниже плеч — хайры, собранные в хвост.

Канули в лету — согнутые плечи и худоба.

Официантка, поставившая передо мной кофе и салат, посчитала, видимо, что моя улыбка предназначалась ей и хмуро поджала губы.

— Спасибо! — Вновь поблагодарил я, делая глоток вожделенного латтэ.

«… О, местных новостях, нам расскажет мой коллега — Олег Ким.» — Наконец то заткнулась, «омоложенная», ведущая.

«… Последствием атаки неустановленных, кибертеррористов, стало отсутствие доступа, на четыре часа, ко всем государственным сайтам, нашей республики…» — Залился «соловьём», неизвестный мне, Олег. — «В течении суток, управление по борьбе с кибертерроризмом, в тесной интеграции с остальными ведомствами, тщательнейшим образом, провело расследование данного инциндента, выявив, многочисленные нарушения, в протоколах безопасности…»

Услышав слово «инциндент», я «выпал в осадок».

Куда, куда, девались правила и нормы?! Куда, в какой туманной дали, скрылся наш Великий и Могучий Русский Язык?!

Кто, пишет текстовки и подводки, для этих, так называемых, журналистов?!

«… Нет, Борис Федорович! У меня — нет данных, по кибертеррористам! Я, в — отпуске! Нет, мои источники, здесь — вне зоны доступа! Нет, я не могу, связаться! И, нет — я не буду передавать, сюжеты, по телефону! Да, я слышала… Нет, мой источник — компьютерщик, а не — программист! Нет! Вряд ли он, «случайно», знает что-нибудь, о экзотах! Борис Федорович! Я — обедаю! Хорошо…» — «Огнедышащая», в расстроенных чувствах, шваркнула телефон об стол.

«… Управление по борьбе, всячески отрицает, возможность присутствия экзотов, в неизвестной организации, произведшей, кибератаку…» — Добил меня, неведомый Олег.

«Знаю я, организацию, «произведшую» эту атаку!» — Хмыкнул я, про себя. — «Сине-белый монополист»! Или, провод, электрический, «рубанули»…

Пока прислушивался к новостям, умудрился сгрызть весь салат и выпить — кофе.

Официантка, увидев, что я — затосковал, над пустой посудой, едва заметно кивнула головой и скрылась за перегородкой.

Через минуту, появилась вновь и поплыла в мою сторону, с подносом, на котором расположился, на белоснежной квадратной тарелке, мой бифштекс.

Стул, позади меня, противно скрипнул по кафелю пола и моя драгоценная «любовь», поспешила к выходу, накидывая на плечо ремень дамской сумочки.

Надсадно заверещавший телефон, заставил ее сбиться с шага и отвлечься, сделав одно — единственное, неверное, движение.

Траектории любви всей моей жизни и — официантки — пересеклись, трагически обрывая, такую короткую и бесславную жизнь, моего бифштекса…

Пока девушки выясняли отношения, оставил на столе, плату за обед и, старательно делая вид, что происходящее — меня не касается, прошел к выходу.

Достав номерок, повертел его в руках и замер — 357!

Пожилая гардеробщица, забрав номерок, исчезла в глубине раздевалки, растворившись между вешалок.

Принесенная ею одежда, мало походила, на сданную, мною.

Мою, щегольскую, сшитую на заказ, красно-черную куртку, заменила обычная, сине-зеленая, правда — Halty, а рюкзак, моя мягкая гордость и тоска, сменился на новенький и жесткий…

В лифте, приткнувшись спиной к стенке, изучил содержимое рюкзака.