— Ты очень плохо выглядишь. Пойдем. Тебе надо поспать. Ты совсем извелась.
Он отвел ее в спальню. Лара, едва передвигая ноги, покорно шла, опираясь на его руку.
Посмотрев на кровать, она попросила:
— Рауль, я хочу, чтобы мы легли вместе. Это меня хоть немного утешит. Пожалуйста.
Она просит его, забыв о гордости, но она ведь никогда не была с ним гордой.
Он что-то хрипло пробормотал, и она ощутила тепло его губ на своих губах. Чего в этом поцелуе больше: страсти или нежности?
Он уложил ее на кровать, не говоря ни слова, снял с нее ночную рубашку, разделся и оказался рядом с ней.
Лара чувствовала легкие, едва ощутимые поцелуи на щеках, на веках. Она не открывала глаз, наслаждаясь минутами счастья от его рук, губ на своем теле, везде, везде. Рауль всегда знал, в каких местах ее коснуться и как коснуться.
Когда ее тело забилось от нетерпения, когда жар внутри сделался непереносимым, он оказался у нее внутри, даря наслаждение и восторг. Нежность и страсть были в каждом его движении, в каждом рывке, и слезы благодарности выступили у нее на глазах. Момент блаженства был одним на двоих, и восторженные крики соединились в один общий.
Лара засыпала, положив его руку себе на грудь, на сердце. Она чувствовала себя в безопасности и… любимой, пусть это и иллюзия.
Наконец Ларе позвонила сестра. Плакала Лили на этот раз от радости: Эмми идет на поправку. Лара немедленно позвонила Раулю, чтобы поделиться с ним хорошей новостью, но он не отвечал.
Тогда она решила приготовить ему специальное блюдо, чтобы отметить это событие. Лара успела узнать, где расположены местные магазины, а удовольствие от покупок в незнакомом городе ей еще не приелось.
Она увлеклась и накупила слишком много продуктов. Пакеты были тяжелые, а до их дома еще несколько кварталов. Она уже собралась поймать такси, как увидела, что стоит около кафе. В путеводителе, который она изучила раньше, было сказано, что сидеть в кафе, наблюдая прохожих, и пить кофе с датским печеньем — неотъемлемая часть нью-йоркской жизни.
Она сидела за столиком у окна, пила кофе и ела печенье. Кофе, правда, ее разочаровал — оказался странным на вкус, но жизнь за окном позабавила.
И тут Лара увидела… их. Печенье выпало у нее из пальцев.
На другой стороне улицы ее муж целовался с темноволосой женщиной.
Лара похолодела, сердце сдавили ледяные тиски, грудь вот-вот разорвется.
«Я не убегу и не стану притворяться, что ничего не видела!»
Расправив плечи, она встала и двинулась к выходу.
— Ваши покупки! И ваш счет! — Лара вытащила из кошелька несколько купюр и сунула официанту.
Задыхаясь, она перебежала улицу и, протолкнувшись сквозь поток людей, оказалась почти нос к носу с женщиной… с Нейоми.
Рауль стоит рядом, он в ярости.
— Лара!
— Потом. — Она подняла руку, не давая подойти к ней, и повернулась к нему спиной. Она смотрела на женщину. — Я не знаю, в чем ваша проблема, да и знать не желаю. Убирайтесь к черту и оставьте в покое моего мужа!
— Никогда не зли рыжеволосую.
Лара повернулась к Раулю.
— И никогда не целуйся на людях с женщиной, которая не является твоей женой, — парировала она.
— Это не я целовал ее,
Лара и не заметила, как Нейоми ушла. Она смотрела на Рауля.
— Да, я разозлилась и была оскорблена, как и любая женщина, увидев, как мужчина, которого она любит, целует другую!
Он замер.
— Лара…
— Ты не захочешь этого слышать, знаю, но, видишь ли, я должна сказать. Рауль, я устала притворяться. Я люблю тебя, ничего с этим не поделать, и если ты не можешь меня полюбить… — она закусила губу и покачала головой, — то я бы хотела знать…
Сколько мольбы в ее блестящих глазах… Рауль хотел сказать, что любит ее, но годы ожесточили его сердце, он разучился выражать свои чувства, и слова не шли.
Секунды отбивали удары сердца… и замедлялись по мере того, как умирала у Лары надежда. Рауль молча стоял, сжав челюсти. Закапал дождик, волосы у него намокли и прилипли к голове.
