больше возжелал стать режиссером. Тогда-то и вспомнился ялтинский “Стрелок из лука”. Мне было смертельно скучно снова играть в цветные кубики, но не отказываться же, и я привлек к работе Валю Тура в качестве соавтора и поэта. Вдвоем как-то веселее. И мы приехали в Киев. Все было в снегу, и киевский снег казался теплым. “Шапка белого генерала” была надвинута на лоб.
Много, много позже, когда у меня родится сын, а у него уже родятся мои киевские внуки, когда произойдет столько всего “в личной и общественной” жизни и Киев станет для меня намного большим, чем еще один город на карте моих путешествий, мы будем гулять с моей женой Ирой на Владимирской горке. И она сфотографирует меня. За моей спиной Владимир поднимает черный крест.
А тогда снова — привычно — ничего не вышло. Повеселились, попили, походили по Киеву и вернулись в Москву. Снова безденежье, неприкаянность.
И как-то уже весной 65-го, в марте, у меня зазвонил телефон.
Наташа Рязанцева. “Паша, не хочешь пойти поработать?” Я — спросонья — недовольно: “Работать? Где? Кем?” Наташа объясняет: “Да вот какой-то такой журнальчик появился, временный — «Спутник кинофестиваля». Московского фестиваля, который летом. Кино будешь смотреть”.
Я, уже дважды обжегшийся на молоке, недоверчиво: “А меня возьмут?”
Наташа: “Там друг Илюши Саша Шлепянов — заместитель главного редактора. Есть место”.
И, между прочим, этот звонок развернул мою жизнь в другую сторону.
“Судьба — это именно единство необходимости и случайности”.
Глава 6
Если человек не становится лучше, он становится хуже.
Я, заблудшее дитя советской эпохи, воспитанник клопов и тараканов, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю! Не сетовать на прошлое, не обольщаться настоящим, не унывать от него, не надеяться на будущее. Жить своей жизнью, быть самим собой.
“…Ибо быть героями — значит, быть самим собой, только самим собой… Это желание быть самим собой и есть героизм”.
Чаще всего единственное, что поддерживает нас в жизни, — это самообман.
Пижон, лихой забулдыга, кабацкий цветок… Кем я был в собственных глазах? Или кем воображал? Хотелось быть веселым бродягой бездомным, оскорбленным и благородным нищим, но чтобы потом всем открывалось, что ты принц.
“Рано виднелось в нем то помазание, которое дается немногим, — на беду ли, на счастье ли, не знаю, но наверное на то, чтобы не быть в толпе”.
