– Осторожнее, осторожнее, – приговаривал паук, бегая по новенькому парусу, которым был накрыт больной. – Свежая работа. Я только что сплел эти вот нити и эти тоже. Они еще немножко клейкие. Не запутайтесь, не повредите пыльцу. Осторожнее! Я знаю, вам не улететь без узора на крыльях. А он весь – пыльца. Я знаю, мне болотница рассказала.

Две бабочки сидели на спине у паука – а такое удается увидеть, пожалуй, всего раз в жизни! Звездочет не прогонял их, он был занят тем, что бережно выпутывал лапки и усики перелетных бабочек из тонкой паутинки.

– Звездочет, они сидят у тебя на спине и кажется, что ты – крылатый паук, – Фима поделился наблюдением и улыбнулся широко, спокойно. – Очень красиво! Как думаешь, они тебя не унесут с собой?

– Нет! – паук испугался, даже встряхнулся. – Я из команды «Волнореза»! Нельзя уносить меня! Эх, если бы мы зашли хоть в один большой порт, если бы взяли на борт баночку с кленовым сиропом, я бы мог угостить всех…

Эгра согласно качнул усами, обещая при первом удобном случае загрузить в трюм сироп.

От движения усов несколько бабочек взлетели – и это стало сигналом для остальных. С шорохом и шелестом цветное облако взвилось над кораблем, закружилось янтарным сиянием. Поднялось выше – и стало удаляться на юг, к неблизкому и желанному лесу.

– Передайте деду, что у меня все в порядке! – прокричал Фима вслед.

Он уже стоял в рост и махал руками, провожая бабочек. И выр стоял, опираясь всеми руками о мачту. А паук взбежал по мачте к самой каюте и там звучно клацал когтями, салютуя своему чуду…

Когда облако скрылось вдали, экипаж «Волнореза» получил еще одну нежданную радость. Сперва это казалось лишь обманом зрения, но таким упрямым… Не проходящим! Море больше не было серым. Вокруг корабля оно слегка светилось. Фима внимательнее осмотрел парус, осторожно тронул кончиками пальцев палубу и улыбнулся. Совсем немного пыльцы с крыльев каждой из бабочек осталось здесь, на месте их отдыха. Но и этого хватило, чтобы парус стал перламутровым и получил оттенок свежего липового меда…

– Чудо не пропало вдали, оно осталось с нами, – вздохнул лесовик. – Хорошо… теперь я вижу, что море не серое и не пустое.

– Ты совсем вылечился? – уточнил Эгра.

– Наверное. Я, пожалуй, еще немного отдохну и тогда стану окончательно здоров, – предположил Фима.

Зевнул, забрался под тонкий новый парус, пощупал его, тоже золотистый, теплый. И заснул. Во сне лесовик видел себя, стоящего на высоком берегу, у самой опушки леса. Справа и слева росли над обрывом рыжие сосны, они танцевали всеми изгибами стволов. А вдали висело янтарное облако бабочек. Они приближались, они одолели пустыню моря и добрались домой.

Фима во сне, на берегу, снова протягивал руки и ловил на ладонь усталых путниц, рассматривал их и радовался…

Он проспал остаток для и всю ночь. А когда проснулся, был уже вполне здоров.

На следующий вечер Сказочник приплыл в бухту задолго до заката. Дети уже ждали его. Эгра выбрался из воды и лег на обычное место.

– Мне снились бабочки, медовые и лимонные, – сказала одна из девочек.

– А я летал над морем. Хотя облака были хуже киселя, я верно выбрал курс и добрался домой, в нашу бухту, – гордо сказал её сосед.

Такой сон всем показался наилучшим, и мальчик взялся пересказывать его, стараясь припомнить, какой именно бабочкой он был и видел ли с высоты кораблик Эгры. Сказочник хвалил, бодро качал усами, и уточнял мелочи. А сам мастерил из трубок и стеклышек нечто необычное.

Сперва Эгра свернул из плотной бумаги трубку. Затем приладил с одной стороны крышечку с глазком, поместил внутрь трубки три длинных прямоугольных зеркальца, враспор. Если поглядеть с открытой пока стороны трубки, зеркала образовывали треугольник. Поскольку зеркал и трубок Эгра заготовил много, дети тоже принялись мастерить загадочные игрушки. Это не сложно, если помнить: стекло не терпит грубости. Характер у него хрупкий, но острый… То ли само сломается, то ли поранит пальцы.