из пыльного мешка то самое копыто…

Великий князь перевел дух, и с явным удовольствием (Миху тут пришло в голову, что не Его ли Высочеству принадлежит идея о заключении мира в обмен на святыню) потер руки.

— И гоблинарцам это вовсе не понравилось.

— Почему же гоблинарцам? — Слишком уж лукаво спросил брат императора.

— Механоид был произведен на островах, в том у меня нет сомнений, — решительно заключил Витольд Львович, — опять же, сам Александр Александрович пытался подсунуть мне гоблинарские деньги, а Черный для отвода глаз использовал аховмедские. Да и единственный славийский противник сейчас — гоблинарцы.

— Расширение не только наших границ, но и сфер влияний может задевать интересы разных государств, — мудрено ответил Его Высочество, — но вы правы, по нашим предположениям, за этим действительно стоит Тарстоун. Кто конкретно, выяснить не удалось, оказалось, что с этим дураком Мухановым встречались самые разные люди. Точнее, и прочие, и люди. Не знаю, местная ли это сеть или заезжие, теперь только предстоит выяснить. В связи с этим у меня к вам, Витольд Львович, предложение.

— Я весь во внимании, — кивнул титулярный советник.

— Затевается нечто нехорошее, уж поверьте, я это нутром чувствую. И мне нужны люди. Хорошие, доказавшие свою полезность делом. Вас определят в мои личные гоф-фурьеры. Официально, конечно. А так будете заниматься личными поручениями того щекотливого плана, что и встречались в работе с аховмедским делом. Покажете себя во всей красе, а в этом я не сомневаюсь, не за горами и камер-фурьерство, а это шестой чин по табели. Ну же, не молчите. Я намерен получить ответ прямо сейчас.

— Если прямо сейчас, — титулярный советник задумался, — тогда я вынужден отказать вам.

— Что?! — Брови великого князя против воли поползли вверх. — Потрудитесь объясниться.

— Вы немалый человек по силе в Славии. Да и в доброжелательности вашей в отношении Империи и Его Величества сомневаться не приходится. Но я боюсь, что мы не сойдемся характерами. Человек вы резкий, не привыкший слушать здоровую критику, даже Муханов в этом отношении был более терпеливым. Поэтому идти к вам и выслуживаться против воли, я не хочу и не буду. Уж простите, Ваше Высочество.

— Да что ты себе позволяешь мальчишка?! — Закричал великий князь. — Неужто думаешь, что тебе подобное каждый день предлагать будут? Тебе, сыну изменника, якшающемуся с полукровками?

— Ваше высочество, — чуть ли не дрожа, произнес Петр Андреевич, — будьте добры, держите себя в руках.

— Да ты выше титулярного теперь за всю жизнь не поднимешься, дурак, — отмахнулся от обер-полицмейстера гневливый брат Императора, — более того, я тебя на этой должности и закреплю. Только не как пристава по особым поручениям, а самого обычного. Станешь разбирать, как пьянь всякая друг дружку в подворотнях режет.

— Ваше высочество, — блеснул стеклами очков полицейский, — полноте.

— Нет, ты видел, Петр Андреич, какой мерзавец? Я к нему с открытым сердцем, а он… Пойдем отсюда, пока до греха не довел. Резкий я человек, видите ли…

Яростно стуча сапогами и все еще ругаясь, великий князь выскочил в коридор. Обер-полицмейстер, укоризненно покачав титулярному советнику головой, мол, что же вы так, голубчик, бросился за ним.

— Умеете вы, господин, все испортить, — вздохнул орчук и сел на табурет.

— Что же, я должен был врать и извиваться перед Его Высочеством?

— Могли хотя бы попробовать. Надо же понимать, с каким человеком разговариваете.

— Он сделал предложение, которое подразумевало два варианта ответа, — пожал плечами титулярный советник, — да и скажу тебе по секрету, ничего он с нами не сделает. Пользы от меня ему гораздо больше. А великий князь человек хоть и сомнительной нравственности, но в скудоумии его упрекнуть нельзя.

— Эх, Витольд Львович, бедовый вы человек, — вздохнул Мих, — редко кто в высоких чинах и титулах порядочности большой, но надо же и о завтрашнем дне думать.

— Надо, в этом ты совершенно прав, я вот с завтрашнего дня думаю физкультурой общей заняться для укрепления тела. Потом хочу попросить тебя подучить меня орчьему рукопашному бою, думаю, ты в этом смыслишь больше моего.

— Да не о том вы все, Витольд Львович, — вздохнул орчук и махнул рукой, вроде уж все про своего хозяина решив.

— Прочим же, что против совести велит идти, мы с тобой заниматься не будем. Если ты имеешь намерение и дальше со мной работать, то учти это очень важное обстоятельство.

— Да что, разве я спорю, — сдался полукровка, — я ведь теперь вас не брошу. Пропадете.

Мих скорбно покачал головой, поднялся и стал расставлять купленный обед прямо на письменный стол. Вообще Витольд Львович подобного не одобрял, но и дел сейчас никаких не было, да и укрыл прежде орчук поверхность полотенцем, чтобы не испачкать. Но не успел все сделать, как