Мих чувствовал себя здесь лишним, внезапным свидетелем чужого, задушевного разговора, коего никто вообще и слышать не мог. Оттого и Аристов не мог подобрать те слова, которые сказать хотел, а все больше хмурился.
— Дети, вещи заносите. Лидия…, - рыжий дворянин ласково погладил по голове жену и еще раз обнял. — Заходите!
Он насильно оторвался в сторону, даже сделав пару шагов. Неуверенно махнул и, отвернувшись, зашагал в сторону выхода. Меркулов с Михом, не сговариваясь, поклонились жене Аристова, хоть в спешке объяснений не были представлены, и двинулись за Павлом Мстиславовичем. Орчук решил, мысленно с дворянином согласился: долгие проводы, лишние слезы. Он даже несколько удивился поведению аристократа, промеж себя посчитав его суровым домашним тираном, а никак не смущенным любящим мужем.
— А если ваши догадки неверны? — Спросил Аристов уже прежним, слегка развязным тоном, к которому так привык орчук.
— По поводу?
— По поводу Черного. Вдруг он окажется не тем, кем вы думаете.
— Признаться, у меня до сих пор некоторые сомнения по поводу моих догадок. Но у нас есть кое-что в загашнике.
— Ага, моя магия, — фыркнул Аристов, — только не у вас, а у меня.
— Но вы же с нами.
— Только из-за сына, вы знаете. Если все выйдет именно так, как вы говорите, то обвинения не просто будут сняты, некому станет их предъявлять.
— А как же ваши слова, что я могу обращаться к вам по любому поводу?
Наступившая за этим тишина, а следом грянувший хохот обоих аристократов, заставил Миха вздрогнуть. Он так и не понял, что тут было веселого, но дворяне смеялись (сам Меркулов, что ходил вечно мрачнее тучи и редко когда улыбался, заливался как мальчишка) и успокоились лишь только к выходу из вокзала.
— Нахватались вы, Витольд Львович. Страшно думать, что с вами через год в Моршане будет. Такой акулой станете…
— Сегодняшнюю ночь бы пережить, — тихо ответствовал Меркулов.
— Ваша правда, ну, до скорого.
Они попрощались крепким рукопожатием. Так запросто, как ручкаются в конце рабочего дня два конторщика, проработавшие бок о бок более двадцати лет и полностью уверенные, что завтра встретятся. Аристов вышел под дождь, где от него тут же пошел пар, точно выскочил из горячей бани на крепкий морозец, и решительно двинулся в сторону стоявших извозчиков.
Меркулов сначала последовал за ним, но потом завидел знакомого ваньку и лишь махнул ему рукой. Тот улыбнулся, накрепко запомнив денежных пассажиров, и подкатил прямо ко входу.
— Садитесь, Ваше благородие. Садитесь быстрее, не ровен час застудитесь.
— Куда теперь? — Вместо извозчика спросил Мих.
— Теперь домой, — поежившись от налетевшего ветра, уселся Меркулов, — может, еще и поспать удастся.
— А что же ночью?
— Ночью, Мих, мне будет точно не до сна.
Ладно вечером, хоть и в крохотной, но хорошо натопленной квартирке, когда за окном с упорством слабоумного барабанит по крыше дождь, а на столе стоит скромный, но сытный ужин. Втянул Мих носом дух отварной картошки, что маслом полита и чесноком рубленным обсыпана, пододвинул разрезанную жирную сельдь, что в бочках привозят, ветчину поставил.
Витольд Львович тоже в нетерпении прибывал. Оголодал за день, несчастный, поглядывал на котелок, как только Мих его занес, теперь уже за столом сидел. Едва последние приготовления орчук закончил да хлеб ржаной порезал, накинулись они на еду, словно волки на беззащитное стадо овец. Минут пять всего прошло, как Меркулов отодвинулся. Может, и тут свои способности использовал, а может, попросту быстро есть привык. Вот орчук, тут другое дело, он не торопится. Степенно картошку откусит, губы в масле испачкав, потом сельдь от кости отделит, на хлеб положит, прожует, подумает да и все же ветчинкой закусит.
Так бы и прибрал все, что на столе было, да только в дверь стукнул кто. Слабо так и неуверенно, будто ошибся. Витольд Львович махнул Миху, дабы не вставал, и сам отворил. А на пороге, страсти Господни, стоит фигура крошечная, мокрая как мышь, из-под налепленных на лоб волос глаз совсем не видно. Хорошо, господин быстрее орчука опомнился, поволок Сеньку к ярко дышащей огнем печке да стал спешно раздевать. Натекло с дрожащего
