картошку попросту отварить, натереть чесноком да зеленью посыпать…

— Понял, понял, — нетерпеливо отмахнулся Витольд Львович, раззадоренный рассказами орчука, вследствие чего у Его благородия призывно заурчала утроба. И правду ведь, почти ничего не ел сегодня. — Но сначала в морг, а то чего доброго замутит еще.

— Вы зря это, господин, я не впечатлительный. Бывало и в мертвецких подрабатывал: мыл, убирал…

Они выкатились из Захожей слободы, пересекли Яулу, с ее вечно темными и дурно пахнущими водами, и оказались обратно среди людей. Ровным счетом ничего не изменилось, скорее уж тебя здесь могли приголубить сталью чаще или на худой конец попросту утянуть что из кармана, однако ж извозчик заметно успокоился. И сам орчук чувствовал себя «там» в стесненном расположении духа. Попривык он к людям, а те, хотя зачастую и шарахались его, но видев, что Мих смирный да не буйный, постепенно привыкали.

— Ваше благоро… господин, у меня к вам вопрос один.

— Говори, — кивнул Меркулов.

— Уж больно интересно, — признался Мих. — Я об магии слышал, конечно. У орков она шаманская, у катайцев с джиннами связана, я аховмедцев с кровью. А вот о людской…

— Что ж, — Витольд Львович нахмурился, раздумывая с чего начать. — Про Ковчег ты уж слышал поди?

Мих согласно кивнул. Кто ж про Ковчег не слышал? Надобно либо дремучим совсем быть, либо человеком, к этому миру вовсе не привязанному.

— Так вот, дворянские семьи, вместе с Его Величеством Иоанном Васильевичем, с Ковчегом связанные, получили от него силу. Магию то есть. У всех она различная, разной полезности и важности. Кто-то после этого стал известен, как, например, Аристовы, Телепневы, Лазаревы или Волжины. Другие, напротив, ушли в тень, хотя силы своей не потеряли. Третьи — слишком расплодились и практически исчерпали магию. Ты ведь знаешь, чем больше отпрысков в дворянской семье, тем слабее способность.

Мих о том не ведал, куда уж ему, орчуку, до таких таинств, но на всякий случай кивнул.

— Наша фамилия тоже из древних, — голос Меркулова при этом стал безрадостным, — но мы долгое время старались не участвовать в политических кознях, не пытались залезть наверх, поближе к Кремлю, но все равно попали под жернова заговора…

Витольд Львович замолчал и посмотрел на выступавшую из-за домов башню Моршанского детинца, обители славийских царей, а уже позже императоров. Мих проследил за его взглядом и чуть не перекрестился. Очень уж он этого Кремля боялся, да и на Пальной площади, не только для славийцев открытой, но и для всего иноземного люда, был всего один раз. И ладно бы причина какая была, но вот сидело внутри него что-то, то звериное чувство тревоги от кочевников по крови переданное.

— После Отречения от магии отца, вся его сила распределилась между остальными Меркуловыми. Нас вообще никогда много не было…

— Я слышал, господин, в полицмейстерстве болтали, будто его сослали.

— Сослали, после Отречения. Магию можно добровольно передать, как было на дуэли, даже продать или отречься от нее, — совсем грустно ответил Витольд Львович. Даже Мих теперь видел, что разговоры про родителя доставляют ему большое душевное беспокойство, но сам не знал, как повернуть разговор вспять. — Если уж говорить о моей магии, о магии семьи Меркуловых…

Он достал монету и молча протянул ее Миху. Орчук, недоумевая, аккуратно подобрал ее двумя пальцами и положил на здоровенную ладонь.

— Подбрось и поймай, — предложил Витольд Львович.

Орчук послушно подкинул мелкую деньгу, расставил пальцы, не сводя глаз с монеты, раз и захлопнул ее в кулаке. Прислушался к ощущениям и понял, что ничего не холодит кожу.

— Держи, — протянул Меркулов, протягивая ему копейку. — Я с детства очень быстро бегал, обладал отличной реакцией. А с четырнадцати лет, когда семейная магия стала проявляться, понял, что намного быстрее любого человека.

— Так вот вы как на дуэли того высокоблагородие одолели, — смекнул Мих.

— Невидимость хорошая способность, но он не стал бестелесным. На моем уровне восприятия биться с ним было нетрудно.

Мих от множества умных слов смешался, но общий смысл понял. Его благородие на любой удар может прежде ответить, потому что особой магией обладает. Другой на его месте майданщиком карточным стал в любом кабаке при подобной ловкости или бретером на худой конец. Слышал орчук, что есть особые люди, которым огромные деньги платят, лишь бы они на дуэль неудобных людей вызывали и убивали их. Но куда там. Витольд Львович дворянского имени, Ковчег все же. Мих тут подумал, что, может, потому только дворяне магией и обладают, что воспитаны самым замечательным образом и потому свои способности на низменные потребности не используют.

— Приехали, Ваше благородие, — повернулся извозчик.

Пролетка встала перед широким двухэтажным зданием с потертыми дверьми. Мих попытался было прочитать табличку, но Витольд Львович уже расплатился со свойственной ему быстротой, которую теперь орчук хотя бы мог объяснить.

— Ну давай, Михайло, посмотрим, что это за аховмедец такой был Рее Ол Дейн.

Извозчик натянул поводья, издал губами звук «тпру» и остановил экипаж. Хотел обернуться, но рука, облаченная в черную перчатку, прервала его,