— И Мишель их убил, — подытожила я.

Мирослав кивнул. Тишина, воцарившаяся после этого, давила. От окна веяло сумрачным, волглым холодом. Давно погасший камин скалился темной пастью. Одеяло внезапно стало нестерпимо тяжелым, и я из-под него выбралась.

Тяжело говорить, придумать нужные слова, ведь слова не изменят прошлого. Не затрут образ дикого, злого мальчика, фактически убившего свое племя.

— Поединок принес смерть альва, — подтвердил мои мысли Мир. — Как думаешь, смогу я простить Даниила за это?

— Придется, — помимо воли вырвалось у меня. И образы в сознании заплясали цветными картинками. Испуганная Лив. Полутьма и сокрытый в ней человек. Светящиеся плети-щупальца Хаука. — Придется, потому что Первые близко — сегодня в гостиной у меня было видение. И если они правда придут нас убивать, сольвейги будут рядом. А значит, и Дэн. — Мирослав недоверчиво нахмурился, будто пытаясь различить на моем лице признаки лжи или лукавства. — Всем нам придется чем-то жертвовать, чтобы спастись. Гордость — не такая уж большая плата.

Наверное, Мирослав нашел бы, что мне ответить, но в комнату заглянула Даша и бросила:

— Они вернулись.

Мирослав дернулся, а я подскочила, как ошпаренная. Страх вернулся вместе с чувством вины, со стены на меня осуждающе смотрел картинный Эрик. В полумраке скулы его выделялись особенно отчетливо, а светлые, полупрозрачные глаза горели праведным гневом.

Портретный Эрик злился.

— Ты не виновата, ясно, — твердо сказал Мирослав, будто прочтя опасения на моем лице.

Ясно. Куда уж яснее? Только ясность не вернет Аллу…

И я почему-то задумалась, а чувствует ли Эрик что-нибудь, когда умирает кто-то из скади? Ведь ему достается кен умершего.

В коридоре суетились люди. Стекались мелкими ручейками к лестнице, спешили в гостиную, где уставшие и вымотанные тяжело дышали возвратившиеся воины.

Они были целы. Глеб, увлеченно хвастающийся защитницам удачной вылазкой, молчаливый Роб, уткнувшийся лицом в волосы жены, Альфред — как всегда спокойный и собранный. Блуждающая улыбка на отрешенном лице, мудрость во взгляде, желание уединиться где-нибудь с книгой. Игорь, успокаивающий лепечущую Риту. Кирилл, прислонившийся плечом к мраморной колонне и держащийся рукой за бок. Ранен? Устал? Отсюда и не поймешь, а ступать по лестнице было страшно — сразу привлеку внимание. Вот я и стояла, замерев в нерешительности, пытаясь оценить масштабы катастрофы.

Эрик, конечно же, вернулся. Как и Влад. Тот обнимал за плечи сына, заметно выросшего и окрепшего за эти годы. Влад гордился им. Хвалил. И Ира кроткой тенью улыбалась рядом. Дима пыжился от важности, рассказывая, как им пришлось противостоять охотникам.

Майя посмеивалась — уж она-то знала, что опаснее всего было внизу, в гостиной, среди десятков врагов, вошедших через дверь. И именно она, ее сила, в итоге нас спасла.

Хегни держались отстраненно, собравшись у камина. Аделаида изучала пол, когда Филипп о чем-то тихо говорил с соплеменниками. Меня не покидало ощущение, что хегни скоро покинут дом — слишком опасным Филиппу виделось совместное проживание со скади и атли. К тому же, с Владом они по- прежнему не ладили. Если можно так назвать презрительные попытки Влада не замечать своего бывшего жреца.

Дарла и Алиса терлись возле Эрика, что, собственно, меня ни капли не удивило. Скорее всего, рассказывали о произошедшем. О том, как охотники прорвались, о том, как Алла…

Слезы тут же навернулись на глаза, и я постаралась их сморгнуть. Не хватало еще раз разреветься — мало, что ли, позора?

Мирослав похлопал меня по плечу.

— Идем?

— Да…

Нас заметили на середине лестницы. Влад поднял глаза, потом Эрик. Под его взглядом я растерялась окончательно. Замерла, не в силах сделать и шага, и Мирослав поддержал меня за локоть.

Тяжело. Ступать со ступеньки на ступеньку, держать спину прямой, а подбородок вздернутым, сдерживать слезы.

Эрик шагнул в нашу сторону, и говорящая что-то по инерции Алиса замолчала. Мазнула по мне колючим взглядом и отвернулась к Дарле.

У самого основания лестницы меня схватили за руку. Я обернулась, и Даша отчаянно прошипела мне на ухо:

— Не говори Эрику. Об охотнике. — И добавила почти жалобно: — Пожалуйста…

Я кивнула чисто машинально. Ведь и так не собиралась рассказывать, да и не до того совсем… А через секунду он меня обнял.

От него пахло гарью. Мокрым снегом. Карамелью. И я не могла понять, какой запах чувствовался острее. Поэтому просто уткнулась носом в его куртку и из последних сил сдерживала слезы.

— Я горжусь тобой, — шепнул он мне в волосы. Тихо, ласково, серьезно.

Годится? Чем? Из-за меня же Алла…

Тело непроизвольно затряслось в сухих еще рыданиях. Горло рвало спазмом, на плечи, казалось, давил целый мир. Ничего, теперь уже легче — Эрик