единственный вопрос: «зачем?».

Сложно представить, как сведенья о матери могут навредить отцу, они ведь даже понятия не имеют, где сейчас женщина…

Женщина… Саша усмехнулась, дочери обычно не так обращаются к матерям.

Сегодня ночь была как никогда красива, по крайней мере, тот кусочек неба, который виден из окна без адреса был неимоверно красив. Звездное небо не затянуто облаками, осмелев, Саша даже открыла окно, чтобы впустить свежий прохладный воздух в помещение. Ей никто не запрещал это делать, решетки все равно обезопасят об бегства, хотя… Черт его знает, что ей разрешено в этом доме, все ведь зависит от настроения одного единственного мужчины.

Самарский – странный человек, впрочем, наверное, как и она сама, ее отец, мать… Просто его странность для нее необъяснима, его поступки нелогичны, и совершенно непредсказуемы. Это пугало больше всего – что еще секунду тому спокойный, он может вдруг озвереть, или наоборот – еще минуту тому угрожавший, вдруг совершит поступок, сродни выражения нежности. Хотя нет, не нежности, это что-то другое, странное…

Облокотившись о подоконник, девушка приблизилась к решетке, ужасно чувствовать себя птицей в клетке, может ей бы и не захотелось сейчас оказаться на улице, но совершенно точно хотелось иметь право выбора – мочь определять самой, где находиться. О таких мелочах даже не думаешь, пока не попадаешь во власть к другому человеку, распоряжающимся тобой на свое усмотрение.

Многих ли людей она в своей жизни ненавидела? Наверное, нет. По настоящему – точно не многих… Мимолетные обиды, недопонимание, дурной характер – эти факторы становились причиной гнева часто в ее жизни, но чтоб ненавидеть… Наверное, она по-настоящему даже понятия не имела о таком чувстве до попадания в этот дом.

Самарского она ненавидела, боялась, и потому ненавидела. Хотя больше не его, а свое бессилие рядом с ним. После ухода мужчины она даже не смогла снова взяться за книгу – руки тряслись, мысли разлетались в закутки сознания, то и дело, ставя перед глазами его лицо. Почему-то Саше захотелось пожелать мучителю такой же бессонной ночи, как случилась у нее по его вине. А желания иногда имеют свойство сбываться.

– Ярослав Анатольевич? – Артем удивился, увидев шефа посреди ночи блуждающим по дому. Состояния, когда дом спит, у них не существовало, постоянно кому-то приходилось бодрствовать, но Самарский обычно засиживался в кабинете.

– Что? – Яр прислонился к стене, вопросительно подняв бровь. Он выпил, много, наверное, слишком много, а ведь давно уже подобным не баловался, как-то времени не было, да и повода. Когда в жизни все идет как по маслу, не до этого, а вот когда все летит в тартар, резко находится и время, и желание.

Артем почувствовал резкий запах алкоголя, а потом обратил внимание и странное выражение лица босса.

– Вас проводить до комнаты? – он не выглядел пьяным, кажется, контролировал себя, но какого ж черта тогда забыл здесь?

– Ты свободен, Артем.

– В смысле? – охранник недоверчиво посмотрел на Самарского.

– Считай, у тебя выходной.

– Но я…

– Я не спрашиваю, свободен, – даже в таком состоянии Ярослав сохранял свой командирский тон, вселял уверенность в то, что его решение нельзя опротестовать.

– Что вы собираетесь..? – Артем вдруг посмотрел на Самарского по-новому. Он же сам тысячу раз предупреждал Сашу о том, что лучше шефа не злить, прекрасно понимая, что ничем хорошим это для нее не закончится, а сейчас Самарский стоял перед ним и он был зол. Очень зол. Показательная расслабленность не могла ввести в заблуждение, по лицу ходили тени.

– Артем, я считаю до трех, ты либо уходишь, либо я увольняю тебя за неподчинение. Решай. Раз.

Артем смачно ругнулся про себя. Саша, что ж ты натворила? Дурочка. Ведь он не сможет ее защитить. Никто в этом доме не сможет. И дело даже не в том, что просто напросто потеряет работу, а в том, что получит такого врага, как Ярослав.

– Два.

Мысленно ненавидя себя за малодушие, за то, что бросает беззащитную, даже не подозревающую, наверное, о происходящем за дверью Сашу, на неизвестно на что способного Самарского, Артем встал с кресла.

– Правильный выбор, ключ.

– Ярослав Анатольевич… – он не знал толком, что хотел сказать, может попросить, может отговорить, но за что? От чего? Мужчина лишь интуитивно чувствовал, что той, которая скрывается сейчас за дверью, грозит опасность.

– Три, Артем. Спокойной ночи, – тяжело вздохнув, охранник сдался, вложил в протянутую ладонь ключ.

Прежде, чем решиться наведать гостью, Ярослав долго упивался своим состоянием загнанного в клетку, дикого, разъяренного зверя. Именно так он себя чувствовал, снова вернувшись в «болото», услышав обвинения из уст родной няни, узнав об измене, казалось, любимой женщины, и все из-за нее. Глафира ошибалась, не он виноват в том, что жизнь рушится, она. И за это придется платить свою цену.

В ночной тишине звук голосов за дверью различался особенно хорошо, но слов разобрать Саша не смогла. А стоило замку щелкнуть, сердце ускорило темп. Она мысленно попросила небеса лишь об одном – чтоб это был не Самарский. Прогадала.