человеку, а когда он показал себя как последний трус, желала ему чего угодно, но только не заполучить Сашино сердце.

– Я никому не говорила, только тебе, и не собираюсь, а тем более Гене.

– Но он же отец, должен знать.

– Кто? – Саша мотнула головой, не совсем улавливая ход мыслей подруги. – О нет! Нет! Причем тут Гена? У нас не было ничего с Геной после моего возвращения! – она даже мысли такой не допускала, почему-то.

– А кто же тогда…? – мысли только складывались в слова, а Алиса уже понимала, что ответ на свой вопрос прекрасно знает. – Самарский!? Саша, ты беременна от Самарского? – бутылка с грохотом опустилась обратно на стол, а сама Алиса бухнулась на диван рядом с подругой. Вечер откровений давался девушке нелегко, хотя от нее-то требовалось всего лишь слушать, а не душу открывать.

– Да, – из уст подруги вопрос прозвучал так, что ответить, глядя в глаза, у Саши не хватило духу.

– О боже, – да уж, за все годы дружбы, Саше не удавалось застать подругу врасплох. У Алисы всегда находились ответы на любой вопрос, объяснение всему и собственная точка зрения на каждое суждение. А сейчас в мозгах произошел какой-то атомный взрыв, сметший напрочь всю ее рациональность. – И что ты… Он знает?

– Нет.

– Но ты ведь скажешь?

– Нет, – встав с дивана, Саша отошла к окну.

– Но он имеет право знать!

– Знать что? – Саша блеснула глазами, глядя в ночь, в памяти на секундочку появилось лицо Самарского. – Я не собираюсь бегать за ним, пытаясь о чем бы то ни было сообщить. Прошло больше месяца, Алиса, с нашей последней встречи. И знаешь, я совсем не горю желанием эти встречи повторять, – Саша прекрасно понимала, что сейчас в ней говорит обида, но ведь ей есть за что обижаться!

– Но он же все равно рано или поздно узнает… – Алиса взяла в руки лежавший на столике журнал. С обложки на нее смотрел Ярослав Самарский. Интересно, а улыбался ли он так же, находись сейчас в этой комнате вместо нее?

– Что узнает? – Саша вернулась к дивану, бросая задумчивый взгляд на фотографию Яра. – Я записалась на аборт. В среду.

Алиса кивнула. Она не имеет права ни одобрять действия подруги, ни в чем-то ее винить. Это ее решение.

– Ты хорошо подумала?

– Да… Нет… Я не знаю, Алиса, не знаю! – забрав из рук сидящей журнал, Саша бросила его обратно на столик, но уже обложкой вниз. – Не знаю! Я уеду, Алиса.

– Куда?

– В Лондон. Я уже все решила. Еще немного, я дождусь, пока закончится расследование, виновного в убийстве папы накажут, вступлю в права на наследство, подпишу все документы, которые меня попросят, и уеду отсюда.

– И что ты будешь там делать?

– Жить. Я буду там жить. Начну все сначала, сделаю вид, что в моей жизни никогда не было ни Киева, ни Парижа, ни Самарского, ни кого бы то ни было. Забуду, что когда-то сделала аборт, что похоронила отца, что бросила университет.

– А если он тебя найдет?

– О боже, да не будет он искать! – даже не заметив, Саша перешла на крик. – Он уже и думать забыл о том, кто я такая. Слишком много проблем из-за меня. Ему нужно восстанавливать репутацию, заниматься вечной работой, не знаю чем еще… Я ему не нужна, и этот ребенок тем более…

– А ты не хочешь спросить, нужна или нет у него?

– Я не буду бегать за ним, Алиса. Он не посчитал нужным дать о себе знать ни разу. А навязываться я не стану.

Понимая, что спорить с подругой бессмысленно, Алиса сдалась, делая единственное, что сейчас могла – обняла.

А Саша убеждала себя в собственной правоте снова и снова. Она не скажет ему о беременности, не скажет, что ждала звонка все эти дни, что скупала все журналы и газеты, где есть хотя бы слово о нет, что иногда специально ездила в парк возле его дома, надеясь хотя бы «случайно» увидеть. Не скажет, что плакала ночами в подушку, представляя, как он возвращается вечерами, но не к ней… Снежа. О ней она знала тоже много, и теперь чувствовала себя на ее месте. Ужасном, мерзком месте влюбленной ненужной наивной дурочки.

Не скажет потому, что боится услышать от него то, что каждый раз с замиранием прокручивает в голове – ему не нужен этот ребенок.

Она уедет в Лондон или в любую другую точку мира, неважно. Важно лишь ответить на один единственный вопрос – стоит ли рожать ребенка, так же ненужного собственному отцу, как она оказалась ненужной матери?

В ту среду на аборт Саша так и не явилась.

Отдернув руку от блузки, Саша встала с кресла.

«Нет, Ярослав Анатольевич, вы не будете появляться в моей жизни, когда вам того захочется, только чтобы снова разрушить все, что я с таким трудом пыталась соорудить».