просто секса. Грязного, быстрого и дикого. Не с ней. Потому что мне не нравились свои мысли о ней. Мне не нравилось, что от взгляда на нее начинали дрожать кончики пальцев, не нравилось, что запах ее мешал спать, не нравилось, что скулы сводило от желания пробовать языком ее кожу. В глаза ее смотрю и хочется за эти шелковистые волосы поставить на колени и почувствовать прикосновения мягкого рта с таким капризным изгибом и розовыми губами у себя между ног, где все зудело только от взгляда на нее. Тело ее кусать до крови хочется, хочется, чтоб стонала подо мной.
И мне это не нравилось. Что все чаще и чаще думаю о ней. Что заглядываю по ночам за шторку и смотрю, как спит и проверяю все ли съела, выбирая для нее куски получше. Не было со мной такого никогда.
- А что бы ты хотела получить?
Приблизилась к ней вплотную и схватила ладонью за скулы. Какая же гладкая у нее кожа. Она везде такая гладкая?
- О чем мечтает, маленькая пленница?
А потом сильно стиснула пальцами ее щеки, глядя в черные глаза и чувствуя, как меня уносит к Саанану от ее отчаянного взгляда и от этой близости.
- Оденься и иди погуляй. Если я захочу купить тебя, я предложу тебе цену, а может, и так возьму. К женщинам иди. Там сегодня переночуешь.
***
Как только отпустила меня, я стиснула свои пальцы, чтобы не схватиться за щёки, на которых, наверняка, следы ее пальцев отпечатались. Склонила голову набок и усмехнулась, глядя на ее злость. Впервые мне нравилось видеть чью-то злость, нравилось высказывать то, что вертелось на языке, а не подыскивать нужные фразы, достойные благовоспитанной десы.
- Последний раз, в который я согласилась быть проданной, оставил слишком неприятные впечатления, чтобы я пошла на такой шаг повторно. Какие бы блага кто бы мне ни сулил.
Прошла на свою часть и, накинув, на себя платье, даже не застегивая его, прошла к выходу из шатра, прихватив по пути теплую накидку.
- Когда все мечты о жизни рассыпаются в прах, невольно начинаешь мечтать о том, чтобы просто достойно придать огню своих мертвецов.
Не глядя на нее, выскочила из шатра и побежала в сторону красной реки. Я полюбила за эти дни прибегать сюда. Смотреть на горячие, исходящие паром неспокойные воды и представлять, как они уносят меня в Лурд, к родным стенам уже ставшего чужим замка, к телу моего отца, так и не похороненного достойно его положению. Я мечтала о том, как своими руками в последний раз омою его ноги и лицо, закрою его глаза платком с гербом Лурда и спою последнюю поминальную песню под треск погребального костра.
Но сейчас...сейчас я смотрела, как накатывают волны одна на другую, гонимые сильным ветром, и молила Иллина не позволить мне оступиться. Не дать сгинуть в волнах порока, который ждал меня там, откуда я прибежала. Нет, я не боялась наказания Иллина или прихода Саанана за своей грешной душой. За короткий промежуток времени я потеряла не только брата, отца, свой город, но и собственное достоинство, сначала продавшись, а затем сдавшись в плен. И разве могла девичья честь значить больше, чем что-либо из безвозвратно утраченного мной?
Нет, я боялась не Далии, я боялась себя рядом с ней. Себя такой, какой была только что.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ. ДАЛИЯ И ЛОРИЭЛЬ
Я ехала, не спеша, отпустив поводья. В лагерь возвращаться не хотелось. Обход территории вдоль кромки леса ничего не дал – ни один обоз не проезжал здесь за последние сутки. Я осталась следить за дорогой. Дозор Лассара объезжает все окрестные дороги раз в сутки. Боятся твари. Знают, что мы скоро придем. Мы ждали Рейна уже несколько дней, без него двигаться в центр было совершенно бесполезно. А он решил вначале наведаться в Нахадас. Все из-за проклятой красноволосой суки, которая приворожила его к себе неизвестно чем. Как кость в горле застряла, как заноза железная глубоко под кожей. Сейчас бы уже были в городе, так нет – он вначале к ней! Итак постоянно все замыкается на ней. Я ее ненавидела…наши родители из-за нее погибли. Кто знает, как бы все обернулось, будь в ту ночь Рейн рядом с отцом. Когда из Туарна уезжала, он все еще со мной не разговаривал. И, Саанан его раздери, я понять не могла, почему он взъелся на Лори. Он считал, что она моя любовница…но на самом деле после того единственного раза между нами больше ничего не было. А то, что она всегда была рядом со мной, говорило лишь о том, что так я могла обеспечить ее безопасность. Пока не стало совершенно невыносимым находиться рядом с ней так близко, и я не отдалилась настолько, чтобы этот соблазн не маячил у меня перед носом.
